Мандарины
– А интересно, был ли на моём веку Новый Год без снега?Антон гнал из головы тяжёлые мысли и дурные предчувствия последних недель. И делал он это именно так, вспоминая что-то хорошее, либо заставляя себя думать о чём-то нейтральном.
– Да нет – вроде всегда со снегом. А ведь уже их за сорок – «разов» было в его жизни, этих суматошных до стресса последних дней декабря. Антон приостановился, чтобы перевести дух и поудобнее ухватить тяжёлый ящик с мандаринами. Запах мандаринов подарил обрывки воспоминаний о беззаботном детстве.
– Ага – тогда я неправильно считаю. Первый десяток-полтора годков он был званым гостем на этих праздниках, а, значит, были они только в радость и их суматоха не в счёт. – Продолжал он свои размышления – психотерапию.
– Значит, от силы тридцать их было. Ну, стало быть, ещё столько же будет. А потом суматоха уже закончится. Совсем.
Мандарины эти в неудобном дурацком деревяном ящике переть ему ещё метров триста, лавируя между пешеходами и припаркованными вкривь и вкось на тротуарах автомобилями.
– Вот же город, вот же народ – ни подъехать, ни пройти толком не дадут – снова стал злиться он. Свой джип ему пришлось оставить в двух кварталах позади и в туфлях «под костюм» тащиться с этим ящиком по каше из снега, соли и льда. Антону уже очевидно не хватало дыхания. Он вспомнил, что и в прошлом году он тащил такой же точно ящик и, хоть машину и поставил не ближе, но тогда он был вместе с Сашкой. Да! Тогда они были вместе. И несли ящик вдвоём. Теперь он Сашку увидит только в середине января у нотариуса, когда они оба будут подписывать все бумаги. А на Новый Год – только «смс-ка». Ну, он-то Сашке отправит, а как Сашка ему – шут его знает.
– Да сам Сашка во всём и виноват! Сам и только сам! Сам пусть и расхлёбывает. Антон гнал мысли о Сашке, он снова остановился и поставил ящик прямо на снег.
– Всё, подумал он, после Нового Года займусь здоровьем. Достала уже эта постоянная боль от грудного остеохондроза! Вот и сейчас болит – охота согнуться и не разгибаться. А ящик надо донести. Какой же Новый Год без мандаринов? Антон, передохнув, опять взялся за ящик, который уже, казалось ему, удвоил свой вес и потащил его снова.
– Так, скомандовал он себе – о Сашке не думать, о здоровье не думать, всё это на посленовогоднее «потом», а сейчас думаю о чём-то хорошем. Осталось пройти всего ничего – два подъезда и, обогнув «скорую», стоящую у третьего подъезда дома, войти в четвёртый, а там, слава богу, первый этаж.
Антон прижимал к груди ставший совсем уже неподъёмным ящик и почувствовал, что и рубашка и джемпер под курткой уже вымокли от пота. Рёбра ныли, проклятый позвонок транслировал боль уже на всю грудную клетку. Ну всё – финишная прямая вдоль дома между двумя оставшимися подъездами. Антон вспомнил свои юношеские занятия спортом и отвлёк себя аналогией – улица – беговая дорожка, пешеходы – спортсмены, врачи «скорой» – зрители. Четвёртый подъезд – финиш.
– Думаю о хорошем. Только о хорошем, чтобы быть улыбчивым и весёлым. О чем хорошем? – И тут он внезапно понял, как давно он не был у родителей. Боже мой, когда же он был у них последний раз? Осенью, наверное? Ну да, осенью, осенью, конечно же, осенью. Тёща же как раз приезжала. Все вместе и ходили... с тёщей. Она приезжала к жене на юбилей.. Через несколько дней и ходили... Но это же конец июня? Значит с тех пор...? Какого же это было числа? Какого числа?
Финишировал Антон в падении, как ему показалось, поскользнувшись на обледеневшей ступеньке подъезда. Он падал, развернувшись вокруг себя на 180 градусов, головой в сторону «скорой». И, падая, успел заметить на капоте надпись из зеркально перевернутых букв ЯИЦАМИНАЕР, а ещё – окрашенные в цвет «скорой», на грязно-сером снегу весёлой оранжевой стаей удирающие от него колобки-мандарины.
Мама Антона стояла в самом начале полутёмного коридора.
– Здравствуй, сынок – сказала она. Её лицо с заострившимися чертами было спокойным. Он рванулся было обнять её, но мать отошла на шаг назад и негромко, но твёрдо сказала непонятную ему фразу -Ты не вовремя.
– Что значит, не вовремя? Мама, ты о чём?– Антон опешил и остановился.
– Не вовремя и значит, что не вовремя. НЕ СЕГОДНЯ. Мама говорила и медленно пятилась назад по длинному коридору. Антон растерялся окончательно и стал говорить маме, почти кричать, что ему нужно ей многое рассказать и узнать от неё многое. Ну, и раз он пришёл, значит и надо обо всём поговорить, а то ведь давно он к ним не приходил.
Мама остановилась и как-то грустно сказала – А я и так всё знаю, сынок. И про тебя и про Сашку.
– Господи! Ну а про Сашку-то откуда? – Антон как-то сник сначала, но потом быстро и раздражённо заговорил.
– А что Сашка? Что Сашка? Когда он свою половину нашей фирмы мне закладывал, то он о чём думал? Я его предупреждал, что дело, куда он вложился, проигрышное! Дважды предупреждал. Я, может, специально ему этот залог предложил, чтобы он подумал хорошо. А ему загорелось – «верняк дело», видите ли… Всегда, всегда, куда бы он не вкладывал свои свободные деньги, всегда – мимо. Все знают, что это я – везунчик. На моём везении вместе и фирму подняли. А он – неудачник во всём, что он делает отдельно...
Мама посмотрела на Антона как-то по-особенному: не строго, как в детстве, когда он, бывало, что-нибудь нашкодит, а с укоризной и удивлением.
– Антоша! Сыночек! Ну зачем ты так? Ведь я знаю, что у тебя были деньги. Ты мог бы их просто Сашке одолжить. Без залога этого постыдного. Он бы тебе отдал их в любом случае. Ведь вы же с детского садика вместе и неразлей-вода всегда были. Я же знаю, что его половина фирмы, которую он тебе заложил, стоит гораздо больше этих денег. Сыночек, ну зачем ты так! – повторила мама. Неужели ты и вправду сможешь за бесценок забрать себе Сашкину половину?
Антону опять стало трудно дышать и он, разделяя каждое слово тяжёлым дыханием, стал обьяснять маме, что сейчас мир изменился, что Сашка всё равно сам виноват, что это бизнес, а там есть свои законы... И не дети уже они оба... Антон снова почувствовал боль в груди и ассоциативно вспомнил про мандарины. Он оглянулся и не увидел их. Чтобы как-то разрядить ситуацию, он отшутился – убежали колобки – и улыбнулся маме.
Мама ушла уже в самый конец коридора – Пора тебе идти, сынок – негромко сказала она – совсем уже пора. А мандаринов здесь нет, – мама улыбнулась впервые с начала разговора – ты их нёс к себе в офис, как и каждый раз под Новый год. Здесь они ни к чему. Всё. Тебя уже зовут. Ступай. Мы с отцом очень тебя любим и верим в тебя. Храни тебя Господь. Ступай.
Концентрированный аромат мандаринов щекотал ноздри. Боль в груди стала меньше, но не прошла полностью. – Ну вот и вернулся твой Андреич – Услышал Антон незнакомый ему мужской голос. Источник голоса был совсем-совсем близко.
– Антон Андреевич! Антон Андреевич! Вы меня слышите?– А вот этот голос, звавший его, показался Антону знакомым. Ах да! Это же Настюха, их с Сашкой секретарь. Тоже здесь. А где это – здесь? Антон понял, что лежит... Да, он лежит в машине и она куда-то едет!
-Ох и везунчик твой Антон Андреич! – продолжал незнакомый голос. Это же надо – свалиться с обширным инфарктом в трёх метрах от специализированного реанимобиля. Ведь с того света вернули. Там уже был. Там. Никакая другая «скорая» не смогла бы. Не успели бы приехать. Ну везунчик, везунчик. А значит, что ? Значит мандарины мы заслужили! К Антону стали возврашаться ощущения, а не только запахи и звуки. Но он не хотел ни с кем говорить и ни о чём никого спрашивать. Он вспоминал ту дату. Ему это было важно более всего.
– Да вы кушайте доктор, кушайте мандарины. И водителю дайте и сестричке. Их Антон Андреевич каждый Новый год в офис приносит. А он слышит нас, как вы думаете? – практически без промежутков между словами тараторила Настенька.
– Я ведь так испугалась, так испугалась. Подхожу к офису и вижу как Антон Андреевич весь белый, белый, как снег, и падает – Продолжала трещать Настя.
Антон вдруг вспомнил ТУ дату. 28 июня. Именнно 28 июня последний раз он был на кладбище у родителей. Платить-то платил за уборку могилки сторожу кладбища, а сам был 28 июня.
Тем временем беседа Настеньки с голосом продолжалась. – Да он ещё на свадьбе твоих внуков танцевать будет, если пригласишь, конечно же. – Обещал голос Насте.
Антон больше не прислушивался к этой пустой болтовне. Выйду из больницы – решил он – первым делом пойду к родителям. Поговорю. Повинюсь. Вместе с Сашкой пойду. Как и раньше, вместе. И мандаринов опять купим. Вместе.
Автор: MihailHesin.
