Многие русские живописцы изображали на своих полотнах загадочный и манящий Восток и совершали длительные путешествия по Средней Азии, чтобы увидеть все собственными глазами и переплавить впечатления в шедевры. У каждого из них была своя причина отправиться в Самарканд или Ташкент, а также свой взгляд на этот регион.
Василий Верещагин. «Медресе Шир-Дор на площади Регистан в Самарканде», 1869–1870 годы, Государственная Третьяковская галерея, Москва © Public Domain
Этнографический музей под знойным небом
Во второй половине 19 века в России было несколько художников с фамилией Верещагин. И даже с именем Василий было два Верещагина. Чтобы внести хоть какую-то ясность, нашего героя иногда называли Василием Верещагиным-Ташкентским. К 30 годам художник совершил две творческие экспедиции в Среднюю Азию, привез оттуда картины, которые мы знаем теперь как «Туркестанскую серию» (до 1920-х годов Туркестаном называли всю Среднюю Азию), и получил благодаря им первый и заслуженный успех.
Василий Верещагин. «Двери Тимура (Тамерлана)», 1872 год, Государственная Третьяковская галерея, Москва © Public Domain
В Туркестане Верещагин оказался в то время, когда Российская империя расширялась на Восток. Он выполнял обязанности военного художника, но, помимо работы над батальными сценами, по заданию Военного министерства изучал местные традиции, фиксируя их в своих этюдах и зарисовках. Из этих экспедиций художник привозил не только альбомы и холсты, но и одежду, ковры, посуду, оружие. Все эти артефакты помогали ему потом писать большие полотна в мастерской. А еще он показывал предметы быта и декоративно-прикладного творчества на своих выставках, погружая зрителей в среднеазиатскую атмосферу.
Большие картины «Туркестанской серии» Верещагин писал в своей мастерской в Мюнхене, под серым и холодным западным небом, но фотографически точные натурные этюды позволили ему передать на картинах и степной зной, и величественную синеву туркестанского неба, и разлитое в воздухе тепло, и будто законсервированную в веках незнакомую цивилизацию. «Напишите книг, сколько хотите, не вызовете такого впечатления, как одна такая картина», — говорил Иван Крамской об азиатских работах Верещагина.
Эта серия была показана не только в России — она сделала Верещагина европейской звездой. А российские художники, отправляясь с мольбертом в Среднюю Азию, еще долго смотрели на этот мир его глазами исследователя и первооткрывателя: фиксировали в мельчайших деталях старинную архитектуру, пестрые костюмы, шумные базары.
Эта серия была показана не только в России — она сделала Верещагина европейской звездой. А российские художники, отправляясь с мольбертом в Среднюю Азию, еще долго смотрели на этот мир его глазами исследователя и первооткрывателя: фиксировали в мельчайших деталях старинную архитектуру, пестрые костюмы, шумные базары.
Художники Алексей Исупов, Иван Казаков, Лев Бурэ подолгу жили в Туркестане и не только открывали этот регион для западной части империи, но и развивали местное искусство и художественное образование.
Магнит для тех, кто хочет сказать свое слово в искусстве
В Среднюю Азию устремляются художники, которым чего-то не хватает: особенного южного солнца и резких теней, новой философии, непривычного образа жизни. Художники, которым нужен импульс, чтобы изменить взгляд на природу вещей и природу живописи. И у всех находится повод проделать этот неблизкий путь.
Константин Коровин, приступая к заказу по оформлению Русского павильона на Всемирной выставке в Париже 1900 года, отправляется в Самарканд, Бухару и Ташкент. Он привозит полторы сотни этюдов, по которым будет создавать панно для выставки, и воспоминания о воздухе Азии, легком и будто обесцвеченном жарким солнцем. Для главного русского импрессиониста, который всю жизнь охотился за переменчивыми воздухом и солнцем, это ценнейший опыт.
Павла Кузнецова, художника-символиста, одного из основателей объединения «Голубая роза», на Восток приводит Поль Гоген: Кузнецов увидел в Париже его выставку и захотел тоже отправиться на поиски экзотики, которая открывает двери в иные миры.
Кузнецов не тратит время на скрупулезное перенесение на холст мельчайших этнографических деталей. Он смотрит на раскаленную степь как на мир, в котором сквозь простые повседневные вещи проглядывают неподвластные времени законы жизни. По меткому замечанию искусствоведа Дмитрия Сарабьянова, на восточных полотнах Кузнецова «быт перевоплощается в бытие».
Кузьма Петров-Водкин посещает Среднюю Азию в 1921-м. Он путешествует в составе экспедиции Института истории материальной культуры: описывает и зарисовывает исторические памятники, а заодно ведет путевые заметки, которые издаст как книгу под названием «Самаркандия». Сильнее всего Петрова-Водкина впечатляет средневековый мавзолей Шах-и-Зинда («живой царь» в переводе с персидского), который он сравнивает со сказочным лабиринтом.
«Первое мое восклицание друзьям моим о куполе Шахи-Зинды было: — Да ведь это вода! Это заклинание бирюзой огненности пустыни!» — вспоминал Петров-Водкин в своей книге. И подробно, но поэтически описывал то, что в учебниках по колористике называют комплементарными цветами: «Переплет ультрамарина, сапфира, кобальта огнит почву, скалы, делая ничтожной зеленцу растительности, вконец осеребряя ее, — получается географический колорит страны в этих двух антиподах неба и почвы. Это и дает в Самаркандии ощущение зноя, жара, огня под чашей неба. Человеку жутко между этими цветовыми полюсами, и восточное творчество разрешило аккорд, создав только здесь и существующий колорит бирюзы».
Надежное убежище и место силы
В советские годы Средняя Азия становится привычным маршрутом для профессиональных художников. А во время Великой Отечественной войны этот гостеприимный край вынужденно превращается в эпицентр художественной жизни. В 1941 году сюда были эвакуированы художественные вузы Москвы, Ленинграда, Киева, Харькова — здесь жили и работали такие известные художники, как Роберт Фальк, Юрий Кугач, Сергей Герасимов, Игорь Грабарь.
Искусствоведы отмечают, что знакомство советских студентов с яркими пейзажами Самарканда и Ташкента согрело и освежило суровую живопись соцреализма, напомнило художникам о важности и прелести работы на пленэре.
Завершить обзор хочется картиной Павла Бенькова, который переехал в Самарканд еще в 1930-м. На ней отчетливо видно, что знаменитое восточное солнце в годы войны давало еще и надежду.
Еще одна яркая грань среднеазиатской истории и культуры — жизнь на этой территории бухарских евреев и взаимопроникновение традиций разных народов на почве быта, торговли, искусства и ремесел. С 3 марта по 18 июня 2023 года в Москве, в Еврейском музее и центре толерантности проходит выставка «Бухарские евреи: на перекрестке цивилизаций», созданная при поддержке Банка ВТБ.
