Перейти к содержимому

 

Фотография
- - - - -

Забытые Герои Российской Империи.


  • Авторизуйтесь для ответа в теме
Сообщений в теме: 8

#1
Skumon

Skumon

    Cэнсэй

  • VIP
  • 34 919
  • 9 367 сообщений
  • Пол:Мужчина
  • Город:Россия

Отправлено 24 Сентябрь 2017 - 16:01

— Ну что, папаша, эти цацки мы забираем, тебе они теперь все равно без надобности. — Разбитного вида матросик, вальяжно пожевывая папироску, сгреб лежавшие на столе ордена и медали в старый обшарпанный саквояж и бесцеремонно выпустил облачко едкого дыма прямо в лицо убеленному сединами старику.

 

Несколько стоявших чуть поодаль солдат были явно смущены бесцеремонным поведением своего молодого товарища. Они прекрасно знали, что за человек стоит перед ними. Но молчали, не зная, как выйти из сложившейся ситуации. Наконец человек в штатском, главный среди присутствовавших, нарушил гнетущую тишину:

 

— Гражданин генерал, я — комиссар Каргальский. Вы должны знать, что все награды бывшей Российской империи новая власть объявила недействительными. Потому они подлежат изъятию, как изделия, представляющие ювелирную ценность.

 

Солдаты еще ниже опустили голову. А матрос расценил слова комиссара как одобрение своих действий.

 

— Слышь, дед, снимай-ка и эту побрякушку, — кивнул он на орден Святого Георгия, белевший на генеральской бекеше. Потом протянул руку к шашке с черно-оранжевым темляком на эфесе, висевшей на поясе у старика. — И «селедку» твою мы заберем.

 

— А вот это вряд ли, господа! — Генерал, доселе хранивший молчание, резко повернулся, вышел в соседнюю комнату, захлопнув за собой дверь.

 

Через несколько секунд за ней прозвучал сухой револьверный выстрел…

74e3ccf1be06c336b5384b1d4ddd380c.jpg

 

 

 

Кант малинов и лошади серы…

 

 

Павел Иванович Мищенко, сын одного из героев Кавказской войны, родился 22 января 1853 года в русской крепости Темир-Хан-Шура, нынешнем Буйнакске. Первое документальное упоминание о нем можно обнаружить в «Дворянской родословной книге Ставропольской губернии, Терской и Кубанской областей». В ней, в частности, сообщается, что полковник Иван Кузьмич Мищенко с сыновьями Павлом, Михаилом, Александром и Иваном 20 октября 1866 года определением дворянского собрания признаны дворянами. 9 июня 1867 года это определение было утверждено указом Правительствующего Сената за № 3910.

 

Юношеские вехи судьбы будущего национального героя России, каковым он станет впоследствии, а еще чуть позже будет несправедливо предан забвению, типичны для молодых людей его сословия и того неспокойного времени, в котором им посчастливилось жить. Мищенко среди прочих прославленных соплеменников выделяется, пожалуй, лишь тем, что, получив начальное военное образование офицера-артиллериста, он прославился и вошел в русскую военную историю как блестящий кавалерийский генерал, непревзойденный мастер лихих набегов и глубоких рейдов по тылам противника…

 

После окончания 1-й Московской военной гимназии Павел Мищенко в августе 1869 года был зачислен юнкером в Павловское военное училище, из которого спустя два года выпустился прапорщиком во 2-ю батарею 38-й артиллерийской бригады, стоявшей на Кавказе. В 1872 году он получает повышение в звании и должности — становится подпоручиком и командиром батареи в 21-й артиллерийской бригаде Закаспийской области. И в этом качестве принимает боевое крещение — участвует в Хивинском походе, начавшемся весной 1873 года.

 

К этому времени грабежи хивинскими туркменами караванов, следовавших из Оренбурга в Персию и другие страны, стали настоящим бичом для русской торговли, а набеги на русские поселения и захват пленных с последующей продажей в рабство (во второй половине XIX века!) приняли регулярный и массовый характер.

 

Пользуясь долготерпением русского правительства, пытавшегося решить проблему дипломатическим путем, хивинцы вошли во вкус почти полной безнаказанности. Последней попыткой мирного урегулирования «азиатской проблемы» явился ультиматум туркестанского генерал-губернатора фон Кауфмана, который обратился к хивинскому правителю Сеид-Мухамет-Рахим-Богодур-хану с требованием выдать всех русских рабов, прекратить нападения на русскую территорию и на территории подвластных киргизов. Ответа не последовало. И тогда Россия перешла к активным военным действиям.

 

Русские войска двинулись к Хиве с четырех сторон: из Оренбурга, Ташкента, Красноводска и с полуострова Мангышлак. Под нещадно палящим солнцем солдаты в белых фуражках с длинными назатыльниками, спадающими им на плечи, шли, утопая в зыбучих барханах. Верблюды тащили орудия, застревавшие в песке по самые оси, качали на своих горбах станки для запуска боевых ракет, наводивших панический ужас на хивинскую конницу, поджидавшую войска у каждого оазиса, у каждого колодца.

 

Хива, обложенная со всех сторон, сдалась без боя. Все участники русского экспедиционного корпуса — от высшего командного состава до рядовых — были удостоены серебряных медалей на георгиевско-владимирской ленте с надписью «За Хивинский поход 1873 года». Это была первая боевая награда Павла Ивановича Мищенко.

 

Следующей стал орден Св. Анны 3-й степени с мечами и бантом, который «догнал» юного поручика практически сразу после возвращения бригады на зимние квартиры (или, как бы сказали сегодня, к месту постоянной дислокации).

 

Через три года военная судьба забросила молодого артиллерийского офицера на Балканы, где он принял участие в русско-турецкой войне 1877–1878 годов. В Россию вернулся кавалером ордена Св. Владимира 4-й степени и при капитанских эполетах.

 

Мирная передышка длилась недолго: в мае 1880 года началась Ахал-Текинская экспедиция — поход русской армии против Туркменского ханства, который возглавил генерал Михаил Скобелев. И Павлу Ивановичу опять довелось испытать, как скрипит на зубах азиатский песок.

 

Многомесячный переход через пустыню, напрочь лишенную воды и какой-либо растительности, закончился окружением и штурмом крепости Геок-Тепе, этого «восточного Измаила», гарнизон которого более чем вдвое превосходил русские войска — двадцать пять тысяч стояли против одиннадцати! Такое соотношение не смутило Скобелева, и он отдал приказ на штурм, завершившийся отчаянно-кровавой резней на стенах и внутри цитадели. Не последнюю роль в успехе русских сыграли грамотные действия артиллерийских батарей, одной из которых командовал капитан Мищенко.

 

Итогом Ахал-Текинской экспедиции стал окончательный переход туркменов в русское подданство, установление мира и благоденствия в закаспийских владениях Российской империи. Оставив некогда неспокойный край, Павел Иванович уехал на учебу в Офицерскую артиллерийскую школу, расположенную в Царском Селе, за успешное окончание которой в 1886 году был награжден орденом Св. Станислава 2-й степени.

 

В последующие тринадцать лет он безропотно тянул лямку на Кавказе, командовал артиллерийскими частями в Брест-Литовске и ставшей уже родной для него Средней Азии. Но все это время, несмотря на получаемые в срок звания и награды за выслугу лет, явно тяготился унылой гарнизонной жизнью. Поэтому, как только появилась возможность вновь оказаться при настоящем деле, подал рапорт о переводе к новому месту службы — на Дальний Восток…

 

На задворках империи

 

В послужном списке нашего героя есть запись, которая может привести в недоумение и озадачить малосведущего любителя военной истории. Она гласит: «6.03.1899–2.06.1901. Помощник состоящего в распоряжении министра финансов генерал-майора Гернгросса». Что за непонятная должность? И почему за те два с небольшим года службы «по финансовому ведомству» Павел Иванович был удостоен двух самых уважаемых в офицерской среде орденов — Св. Владимира 3-й степени с мечами и Св. Георгия 4-й степени, дававшихся, как известно, только за личное мужество и отвагу, проявленные на поле боя. Более того, именно 2 июня 1901 года он был произведен в генерал-майоры «за отличия в делах против китайцев»! Что за дела такие?

 

…В конце ХIХ века безлесные равнины Маньчжурии — Северо-Восточного Китая — показались русским инженерам-путейцам более подходящими для прокладки железнодорожной линии между Читой и Владивостоком, чем скалистая тайга Забайкалья, Приамурья и Приморья. Дело оставалось за малым — согласием китайских властей. 27 августа 1896 года Поднебесная империя предоставила России право на строительство в Маньчжурии участков железнодорожной линии и их эксплуатацию в течение 80 лет. Будущая стальная магистраль еще до начала работ получила наименование Китайско-Восточной железной дороги (КВЖД). Ее прокладку начали в апреле 1897 года от маньчжурского города Харбина в направлении Владивостока, Порт-Артура и Читы.

 

Уже в самом начале строители столкнулись с серьезнейшей проблемой — хунхузами, маньчжурскими разбойниками, чьи многочисленные шайки промышляли грабежом не одну сотню лет. Мощь этих банд была ужасающей. Хунхузы являлись непревзойденными мастерами засад и молниеносных налетов, располагали огромной сетью наемных и добровольных осведомителей, успешно действовали и в тайге, и на реках. Они не грабили бедняков, благодаря чему повсеместно опирались на поддержку местного населения, и отличались блестящей внутренней организацией, которой могла позавидовать любая регулярная армия. Каждая группа хунхузов имела собственную разведывательную и даже интендантскую службу, резерв для пополнения. Отбор в эти банды был строжайшим: за одного желавшего присоединиться к хунхузам должны были поручиться не менее двадцати уже состоявшихся разбойников.

 

Для охраны строительства, а в последующем и самой железной дороги от маньчжурских банд русский Генеральный штаб осенью 1897 года поручил командиру 4-го Закаспийского стрелкового батальона полковнику А. А. Гернгроссу незамедлительно приступить к формированию бригады из 15 эскадронов и нескольких пехотных рот, которая получила наименование Охранной стражи Китайско-Восточной железной дороги.

 

Для службы в ней отбирали лучших из лучших. Выслуга стражникам засчитывалась два дня за три. Для личного состава была введена особая форма: синие шаровары кавалерийского покроя, черные тужурки, фуражки (хотя в то время нижним чинам в русской армии полагались бескозырки), черные папахи. На штандарте Охранной стражи был выткан желтый дракон — национальный символ Китая. Такие же драконы украшали кокарды стражников. На вооружении подразделений состояли трехлинейные винтовки Мосина и револьверы Нагана, драгунские и офицерские шашки. Охрана магистрали, общая протяженность которой после окончания строительства составила почти 2500 километров, производилась стационарными пешими постами и подвижными конными разъездами, которые при необходимости объединялись в маневренные группы.

 

Офицеры, которым довелось служить в тех местах, вспоминали: «Необычные условия жизни в диком краю, сопряженные иногда с лишениями и всегда с опасностями, выработали особый тип стражника — смелого, хорошо знакомого с местностью, всегда готового атаковать противника, не считаясь с его численностью. Служба была тяжелая и тревожная: каждый чин в течение 8 часов патрулирует вдоль пути, назавтра 8 часов стоит на посту… Посты на КВЖД — плетень из лозы, наспех сколоченный домик, вышка с двумя десятками тряпичных факелов — вот и вся «техника», плюс ноги стражников, их меткий глаз да твердая рука. Иногда, случалось, на постах приходилось держать оборону по нескольку часов, пока не подоспевала подмога».

 

Все эти «форты» входили в состав трех линий охраны — Сунгарийской, Аргунской и Порт-Артурской. Начальниками линий были назначены соответственно полковники Денисов, Зубковский и Мищенко.

 

Жизнь и служба стражников на задворках империи была полна опасностей. Что ни страница штабного журнала, то сообщение о налетах бандитов, угоне людей, скота, грабежах. И все же самым серьезным испытанием для Охранной стражи Китайско-Восточной железной дороги стало Боксерское восстание, начавшееся в Северном Китае в конце 1899 года.

 

Называлось оно так потому, что многие его предводители и рядовые участники увлекались китайским боксом (кунфу). Целью «боксеров» было уничтожение фактически властвовавших в Китае иностранных торгово-промышленных монополий, к которым, по мнению восставших, относилась и КВЖД. Восстание активно поддержали не только хунхузы, но и многие части китайской армии. Так что летом 1900 года подразделения Охранной стражи, имевшие на вооружении лишь винтовки, револьверы и шашки, были вынуждены вести бои с регулярными войсками, располагавшими артиллерией. Вот когда Павлу Ивановичу Мищенко пригодился весь ранее приобретенный боевой опыт.

 

Начало по-настоящему военных действий застало его в Мукдене. Располагая всего лишь четырьмя сотнями конных и пеших стражников, не имея возможности держаться в городе, полковник повел свой отряд к Ляояню, восемь суток ведя практически непрерывную перестрелку с неприятелем и отражая его налеты. Затем горстка стражников двое суток удерживала Ляоянь, дав возможность покинуть город семьям железнодорожников. После чего Мищенко продолжил отход к Айсаньдзяню и Дашичао, собирая вокруг себя остатки немногих уцелевших гарнизонов Охранной стражи. Несколько попыток окружить и уничтожить его отряд, предпринятых китайцами, окончились неудачами — Павел Иванович всякий раз мастерски ускользал из сетей, расставленных с изысканным восточным коварством.

 

Пробившись в район Инкоу, где накапливались русские экспедиционные войска, прибывавшие для подавления восставших, полковник Мищенко, поставленный во главе усиленного артиллерией отряда, получил задачу взять под контроль форты, закрывавшие вход в устье реки Ляохэ. И блестяще выполнил ее, заняв крепость стремительным штурмом.

 

Все это происходило в июне-июле. А осенью 1900 года русские, собрав достаточно сил, перешли в решительное наступление. 13 сентября при штурме Айсаньдзяня полковник Мищенко командовал летучим кавалерийским отрядом, отрезавшим китайцам путь к отступлению и, по сути дела, решившим исход боя. На следующий день, поставленный во главе авангарда, выдержал жестокую схватку у станции Шахэ. 14 сентября вел одну из колонн на штурм Ляояня, а еще через три дня первым ворвался в Мукден.

 

Такова была служба у «состоявшего в распоряжении министра финансов»!..

 

За рекой Ляохэ загорались огни…

 

Умелое командование кавалерийскими отрядами в лихих набегах и личное мужество, проявленное в боях с китайцами, выдвинули Павла Ивановича в число генералов, которым благоволило начальство и кого боготворили подчиненные. До начала русско-японской войны Мищенко, продолжавший служить на Дальнем Востоке, последовательно командовал конными частями Южно-Маньчжурского отряда, сводной казачьей бригадой и отдельной Забайкальской казачьей бригадой. «Мы — мищенковские!» — с гордостью отвечали солдаты и казаки, когда заезжие инспектора или следовавшие к новому месту службы офицеры интересовались у них, к какой части принадлежат бравого вида удальцы.

 

Сразу после начала войны Забайкальская казачья бригада была переброшена в Корею, где высаживалась 1-я японская армия генерала Куроки. Чтобы определить численность противника и вскрыть его намерения, Мищенко по заданию командования увел 22 сотни в глубокий рейд: казаки, сбив посты корейских пограничников, пересекли реку Ялу, стремительным броском преодолели более ста двадцати верст и вступили в перестрелку с аванпостами японцев аж в окрестностях Пхеньяна! Взяв языков и трофеи, отряд начал отход на север, разрушая коммуникации и имея практически ежедневные стычки с авангардами наступавших японцев.

 

Пока держался Порт-Артур, основные события на сухопутном театре военных действий разворачивались вокруг этой крепости, к которой было приковано все внимание воюющих сторон. Но если пехота зарывалась в землю, ограничив свою активность маневрами и наращиванием сил, кавалерии, действовавшей на флангах русской армии, даже в условиях позиционной войны не приходилось скучать без дела. Именно в это время стало греметь имя генерала Мищенко.

 

Его конная группа была сформирована из кавалерийских частей всех трех русских армий, действовавших в Маньчжурии. Она насчитывала 75 сотен и эскадронов, откомандированных из Урало-Забайкальской казачьей, Кавказской конной, 4-й Донской казачьей дивизий и Приморского драгунского полка, подкрепленных сборной сотней из дивизиона конных разведчиков барона Маннергейма, двумя сотнями пограничной стражи, конно-саперным полуэскадроном, тремя конными батареями и пулеметной командой.

 

Поскольку группа действовала на левом фланге фронта, она вскоре стала именоваться «Восточной конницей». Молва о ее славных делах достигала Петербурга раньше, чем официальные реляции из штаба Маньчжурской армии. Японские тылы буквально дрожали от регулярных набегов кавалеристов генерала Мищенко. Но не стоит думать, что эти рейды были увеселительными прогулками. Один лишь факт: штаб конной группы по штату состоял из пяти офицеров. Как следует из боевых документов, за пять месяцев 1904 года через эти должности прошли 22 человека, сменяя сослуживцев, выбывавших по ранению или «за гибелью на поле брани». И это не считая офицеров связи и ординарцев генерала. Тоже, к слову сказать, получившего ранение в одной из жарких стычек с японцами.

 

Не лишним будет упомянуть, что начальником штаба конной группы генерала Мищенко был полковник Николай Николаевич Баратов, в недалеком будущем — генерал и один из выдающихся русских кавалерийских военачальников.

 

Под его же началом в это время сражался и подполковник Антон Иванович Деникин. Когда конная группа генерала Мищенко будет преобразована в Сводный кавалерийский корпус, именно Деникин по представлению Павла Ивановича станет начальником его штаба…

 

Что же касается самого генерала Мищенко, то летом 1904 года ему было воздано по заслугам: 11 августа Павел Иванович был зачислен в свиту Его Императорского Величества, 14 августа «за отличия в делах против японцев» ему был пожалован орден Св. Станислава 1-й степени, а еще через неделю Георгиевское оружие — украшенная бриллиантами шашка с надписью «За храбрость». Но самые громкие его подвиги были еще впереди.

 

Падение Порт-Артура кардинальным образом изменило обстановку в Маньчжурии. Самая многочисленная из японских армий — 3-я генерал-полковника Ноги, спешно перебрасывалась по железной дороге в распоряжение маршала Ивао Оямы. Русский императорский двор и кабинет министров настойчиво требовали от главнокомандующего маньчжурскими армиями генерала Куропаткина наступательных действий. В этих условиях было принято решение нанести удар по левому флангу японских сил, которому должен был предшествовать глубокий рейд русской конницы для дезорганизации тылов противника, разрушения железной дороги и железнодорожных мостов на участке Ляоян–Ташичао–Дальний.

 

В историю это дерзкое предприятие вошло как «набег на Инкоу». Командовал им генерал Мищенко. Перед началом операции он объявил подчиненным:

 

— Предупреждаю, казаки: раненых и захворавших будем против всяких человеческих правил бросать в дороге, чтобы не умалять скорость движения. Если кто сомневается, может остаться: в набег идут только охотники.

 

Охотников-добровольцев набралось более 7500 сабель. 26 декабря 1904 года отряд, с боем проломившись сквозь японские позиции, переправился по льду через реку Ляохэ и двинулся по вражеским тылам…

 

Надо отдать должное японской разведке: о предстоящем рейде в ставке маршала Оямы знали задолго до его начала. Не мудрено, что в Инкоу отряд генерала Мищенко уже ждали. На окраинах города казаков встретили винтовочными залпами и пулеметными очередями. После нескольких часов боя полностью овладеть Инкоу так и не удалось. Когда к гарнизону подошло подкрепление, Мищенко, дабы избежать окружения, был вынужден отойти на север, предварительно подвергнув город артобстрелу, разрушив снарядами железнодорожную станцию и часть портовых сооружений. После этого Инкоу горел несколько дней.

 

Во время отступления у деревни Синюпученза отряд все же был окружен японцами, но сумел прорваться к своим. За восемь дней похода казаки с боями преодолели 270 верст, уничтожили более 600 вражеских солдат, разобрали два участка железнодорожного полотна, сожгли восемь продовольственных складов, на шесть суток прервали сообщение по телеграфным и телефонным линиям, пустили под откос два состава с боеприпасами, захватили несколько сотен пленных и 300 повозок с различным военным имуществом. Потери отряда тоже оказались немалыми: в набеге на Инкоу сложили головы 408 казаков, а генерал Мищенко, с трудом державшийся в седле, привез застрявшую в бедре японскую пулю…

 

Спустя полгода по донским и кубанским станицам уже ходила печальная песня:

 

За рекой Ляохэ загорались огни,

 

Грозно пушки в ночи грохотали,

 

Сотни храбрых орлов

 

Из казачьих полков

 

На Инкоу в набег поскакали.

 

Пробиралися там день и ночь казаки,

 

Одолели и горы, и степи.

 

Вдруг вдали, у реки,

 

Засверкали штыки,

 

Это были японские цепи.

 

И без страха отряд поскакал на врага,

 

На кровавую страшную битву,

 

И урядник из рук

 

Пику выронил вдруг...

 

Удалецкое сердце пробито.

 

Он упал под копыта в атаке лихой,

 

Кровью снег заливая горячей.

 

Ты конек вороной,

 

Передай, дорогой,

 

Пусть не ждет понапрасну казачка.

 

За рекой Ляохэ угасали огни.

 

Там Инкоу в ночи догорало.

 

Из набега назад

 

Возвратился отряд,

 

Только в нем казаков было мало…

 

В 1924 году авторство этой песни, переиначив слова, присвоил себе боец белгородского отряда ЧОН Николай Кооль, бывший заведующий политпросветотделом курского райкома комсомола, публиковавший свои стихи и частушки под псевдонимом «Колька-булочник». И песня «Смерть комсомольца» из «сотни юных бойцов из буденновских войск» на долгие годы стала настоящим шлягером среди советской молодежи…

 

А Павел Иванович Мищенко после малоэффективного в военном отношении, но полного мужества и отваги набега на Инкоу был назван национальным героем, получил звание генерал-лейтенанта и орден Св. Анны 1-й степени с мечами. До конца кампании он успел отличиться в еще нескольких фронтовых операциях. Увы, никак не повлиявших на общий исход русско-японской войны.

 

О том, что за боевыми делами русской конницы в Маньжурии внимательно следили и восхищались в Европе, может свидетельствовать то, что после окончания войны генерал Мищенко, принявший под свое командование 2-й Кавказский армейский корпус, был отмечен двумя иностранными наградами: в сентябре 1906 года ему было «высочайше разрешено принять и носить сербский орден Белого Орла 1-й степени», а в октября 1907-го «принять и носить пожалованный прусский орден Красного Орла 1-го класса с мечами».

 

Командир «желтых дьяволов»

 

После русско-японской войны карьера генерала Мищенко круто пошла вверх. В мае 1908 года Павел Иванович назначается туркестанским генерал-губернатором. Этот пост он совмещает с должностями командующего войсками Туркестанского военного округа и наказного атамана Семиреченского казачьего войска. То есть становится, по сути дела, безраздельным хозяином среднеазиатских владений Российской империи.

 

Используя предоставленную ему безграничную власть, Павел Иванович многое делал «для процветания вверенных ему земель». И немало преуспевает в этом. Наградой за труды на военно-административном поприще становится российский орден Св. Владимира 2-й степени от российского монарха и орден «Искандер Салис», пожалованный боевому генералу бухарским эмиром.

 

Однако в следующем, 1909 году Туркестан посещает сенатор граф Пален. Бестактный и совершенно незнакомый с особенностями ведения дел на Востоке, этот высокопоставленный государственный чиновник обвиняет Мищенко в мягкотелости и потворничестве туземцам в ущерб интересам империи. Прямодушный генерал-губернатор высказывает в лицо «петербургскому павлину» все, что о нем думает и… подает рапорт об отставке. Она принимается, но лишь на время. Вникнув в суть конфликта, Николай II производит Павла Ивановича в генералы от артиллерии и назначает наказным атаманом казачьего Войска Донского, одновременно жалуя ему орден Белого Орла.

 

Добросовестно исполняя обязанности по новой административной должности, Мищенко явно тяготится ею, испрашивая, как величайшую милость, перевод в войска. И осенью 1912 года получает новое назначение — становится командиром 2-го Кавказского корпуса. Во главе которого и встречает Первую мировую войну.

 

В августе 1914 года корпус генерала Мищенко перебрасывается на Северо-Западный фронт. И через пару месяцев оказывается в самом пекле сражения в Августовских лесах. Поначалу его ход складывался благоприятно для русских армий. 2-й Кавказский и 22-й армейский корпуса нанесли фронтальный удар в районе Сопоцкин–Копциово–Сувалки и заняли город Августов. «В этих проклятых лесах русские показали свои волчьи зубы, — писал в своем дневнике впоследствии убитый германский офицер. — Мы думали сначала, что это японцы, потом оказалось, что это были кавказские черкесы».

 

Никаких «черкесов» в 10-й армии Северо-Западного фронта не водилось. Это были стальные полки корпуса генерала Мищенко, получившие у врага наименование «желтых дьяволов» из-за характерного загара солдат и офицеров, прибывших с Кавказа. В первых же боях они захватили около трех тысяч пленных и 20 орудий.

 

На какое-то время фронт стабилизировался. Немцы использовали передышку для перегруппировки и накапливания сил. И во второй половине ноября нанесли ответный удар страшной силы. «Дело едва не обернулось катастрофой, — писал в своих мемуарах один из офицеров штаба Северо-Западного фронта. — Германская 9-я армия прорвала фронт, но свой успех развить не смогла. Ее удар пришелся по лучшему из наших корпусов — 2-му Кавказскому генерала Мищенко. Макензен наскочил на «желтых дьяволов». Старые полки кавказских гренадер и молодые 51-й дивизии отбили десятки атак свежих померанских и вюртембергских дивизий. 2-й Кавказский корпус истек кровью, его дивизии были сведены каждая в батальон, но ни пленных, ни единого орудия врагу не досталось. Побоище 21–29 ноября было самым ожесточенным из всех бывших до сих пор. После него кавказская гренадерская дивизия была сведена в пять рот, 51-я — в четыре роты. И эти сводные роты продолжали драться!»

 

После фактической гибели своего корпуса генерал Мищенко прибыл в Ставку прямо с передовой. И там дал волю эмоциям… После чего последовало отрешение Павла Ивановича от должности «за открытое осуждение действий верховного командования» и… награждение орденом Св. Александра Невского с мечами!

 

Временное бездействие генерала длилось недолго: уже в марте 1915 года он был назначен командиром вновь формируемого 31-го армейского корпуса. Во главе этого соединения Павел Иванович провоевал два года. Его корпус принимал участие в знаменитом Брусиловском прорыве, разгромив несколько вражеских дивизий под Пинском.

 

В феврале 1917 года генералу Мищенко, имевшему небывалую популярность среди фронтовых офицеров и солдат-окопников, комиссарами Временного правительства было предложено принять командование одной из армий Юго-Западного фронта. Но старый служака отказался наотрез, заявив, что «генерал-адъютанту государя неуместно служить прохиндеям, как бы они себя ни называли». Подав рапорт об отставке «по состоянию здоровья», 64-летний генерал уехал в Дагестан, в свой родной город Темир-Хан-Шуру, почетным гражданином которого он стал еще в 1910 году.

 

В мирной жизни Павел Иванович оказался неплохим садовником и страстным пчеловодом. За год на полутора гектарах своей усадьбы он разбил парк, где заботливо выращивал сирийскую сирень и несколько сортов роз, пионы и лилии. Устроил фруктовый сад, построил небольшую электростанцию.

 

Эта идиллия длилась недолго: осенью 1918 года в усадьбу к отставному генералу нагрянула делегация революционных солдат и матросов во главе с комиссаром Каргальским. Седовласый старик, неизменно носивший на серой бекеше орден Св. Георгия, а на поясе — наградное Георгиевское оружие, явно вызывал у них раздражение…

 

О последнем выстреле генерала Мищенко и мотивах, побудивших его нажать на курок, лучше и доходчивее всего сказал в своих мемуарах Антон Иванович Деникин. Уже находясь в эмиграции, он писал: «Я имею более оснований и права говорить об армии и от армии, чем те чуждые ей люди, которые в высокомерном самомнении, едва коснувшись армии, ломали устои ее существования, судили вождей и воинов; которые и теперь еще, после тяжелых опытов и испытаний, не оставляют надежду на превращение этого могущественного и страшного орудия государственного самосохранения в средство для разрешения партийных и социальных вожделений.

 

К армии нужно подходить осторожно, не забывая, что не только исторические устои, но даже кажущиеся, быть может, странными и смешными мелочи ее быта имеют смысл и значение.

 

Старый ветеран, любимец офицеров и солдат, генерал Павел Иванович Мищенко, когда пришли к нему большевики с обыском и между прочим, походя пожелали снять с него погоны и кресты, вышел в соседнюю комнату и застрелился… Пусть, кто может, посмеется над «отжившими предрассудками». Мы же почтим его светлую память».

 

 

 

 






#2
SHERLOCK

SHERLOCK

    Мастер

  • Модераторы
  • 11 598
  • 5 190 сообщений
  • Пол:Мужчина

Отправлено 24 Сентябрь 2017 - 18:39

Светлая Память!

 

Сейчас бы большинство отдало все,лишь бы остаться живыми!

а что такое "Честь и совесть"-забыто .

НЕдаром раньше выражение -"Честь имею" имело глубокий смысл.



#3
владелец

владелец

    Мастер

  • Администраторы
  • 22 506
  • 10 835 сообщений
  • Пол:Мужчина

Отправлено 25 Сентябрь 2017 - 14:44





#4
Skumon

Skumon

    Cэнсэй

    Топикстартер
  • VIP
  • 34 919
  • 9 367 сообщений
  • Пол:Мужчина
  • Город:Россия

Отправлено 25 Сентябрь 2017 - 19:27

Если интересно,можно продолжить эту тему.





#5
владелец

владелец

    Мастер

  • Администраторы
  • 22 506
  • 10 835 сообщений
  • Пол:Мужчина

Отправлено 26 Сентябрь 2017 - 17:28

КОНЕЧНО!





#6
Skumon

Skumon

    Cэнсэй

    Топикстартер
  • VIP
  • 34 919
  • 9 367 сообщений
  • Пол:Мужчина
  • Город:Россия

Отправлено 26 Сентябрь 2017 - 17:34

37d7b51bad54721fc6a0527c67f57a17.jpg

 

Комендант крепости Осовец: Николай Александрович Бржозовский

 

100-летие начала Первой мировой войны, отмечавшееся в 1914 году, вызвало повышенный интерес общества к событиям той грозной эпохи. Одним из знаковых ее эпизодов является героическая оборона крепости Осовец, публикации о которой буквально заполонили Интернет и периодическую печать. Задача данной статьи, однако, состоит не в том, чтобы еще раз описать славную оборону в целом, включая легендарную атаку «мертвецов». Ее цель в ином: рассказать об одном из защитников крепости – генерал-лейтенанте Николае Александровиче Бржозовском, служившем в крепости с 1911 года, и бывшем ее комендантом в период самых ожесточенных атак противника. Н.А. Бржозовский родился в 1857 году, в дворянской семье. Окончил Полоцкую военную гимназию (впоследствии переименованную в кадетский корпус), офицерскую службу после окончания 2-го Константиновского военного училища начал в Волковыске, в 16-й артиллерийской бригаде. Участвовал в русско-турецкой войне 1877 – 1878 годов, за доблесть и мужество был награжден одним из высших орденов – орденом Св. Владимира 4-й степени с мечами и бантом. После войны длительное время служил на строевых должностях, командуй ротой. За этот период получил два ордена – Св. Анны 3-й степени и Св. Станислава 2-й степени. Участвовал в боевых действиях во время похода в Китай в 1900 – 1901 годах, за боевые отличия произведен в чин «подполковник». Активный участник русско-японской войны 1904 – 1905 годов, в ходе боев был ранен и контужен. За боевые отличия награжден золотым оружием с надписью «За храбрость» и орденом Св. Владимира 3-й степени с мечами. В 1905 г. произведен в полковники. В 1906 г. был назначен командиром артиллерии крепости Ломжа. С декабря 1911 года – командир Осовецкой крепостной артиллерии, генерал-майор. Осовец являлся опорной крепостью на реке Бобра у местечка Осовице (западнее Белостока), в 23 км от границы с Восточной Пруссией. Крепость предназначалась для обороны коридора между реками Неман и Висла – Нарев – Буг. В частности, Осовец прикрывал города Белосток, Гродно, Минск. Обойти крепость было невозможно, так как с севера и юга находилась непроходимая болотистая местность. В ходе Первой мировой войны противник неоднократно пытался взять Осовец. Первый штурм крепости был предпринят немцами в сентябре 1914 года. К крепости подошли германские силы численностью до 40 пехотных батальонов и предприняли попытку захватить твердыню. Имея многократное численное превосходство, противнику удалось оттеснить полевую оборону наших войск до рубежа, позволявшего вести артиллерийский обстрел крепости. К этому времени германским командованием к крепости было переброшено большое количество тяжелых орудий. После массированных обстрелов противник начал штурм крепости, но был отбит благодаря исключительно умелым действиям русской артиллерии. Командовал артиллерий генерал Н.А. Бржозовский. На следующий день осажденные провели фланговые контратаки, которые вынудили противника прекратить обстрел и отступить. По сути, именно крепостная артиллерия спасла положение. Наш герой был награжден орденом Св. Георгия 4-й степени «за то, что во время бомбардировки крепости Осовец, 13 – 16 сентября 1914 года, командуя всей крепостной артиллерией, а равно войсками 1-го отдела обороны, находясь под действительным огнем, своими действиями,… способствовал отражению атаки на крепость и дальнейшему победоносному наступлению наших войск как со стороны крепости, так и из м. Гониондз». Следует отметить, что в эти дни, невзирая на то, что крепость находилась в зоне огневого поражения немцев, крепость посетил император Николай II.
 

Крепость Осовец, 1915 год В феврале 1915 года германские войска предприняли вторую попытку штурма крепости. В ходе боевых действий немцы использовали тяжелую осадную артиллерию, в том числе, мортиры «Большая Берта» калибром 420 мм. Снаряд такого орудия весил 930 кг, после взрыва образовывалась воронка диаметром до 15 метров и глубиной до 5 метров. Применялись также орудия «Шкода» калибром 305 мм, снаряд которых весил 417 кг. По подсчетам специалистов, за неделю по крепости было выпущено около 200 тыс. тяжелых снарядов. Несмотря на все усилия противника, крепость устояла, хотя наша крепостная артиллерия не могла уничтожить осадную артиллерию противника, так как та находилась вне досягаемости русских орудий. Однако крепостные батареи уничтожали выдвигаемые противником вперед полевые батареи и вели заградительный огонь. Более того, огнем русской артиллерии под командованием Н.А. Бржозовского были уничтожены две «Большие Берты» (из четырех имевшихся): русская разведка выяснила, что их позиции оборудованы близко к крепости. После этого германское командование отвело «Берты» за пределы досягаемости русской артиллерии. Противник был вынужден перейти к позиционным действиям, продолжавшимся до июля. За отличия в делах против неприятеля Н.А. Бржозовский был награжден орденом Св. Анны 1-й степени с мечами. В апреле генерал был повышен в должности и назначен комендантом крепости Осовец. С начала июля 1915 г. германские войска начали новую фазу штурма непокорной крепости. Для этого были сосредоточены значительные силы, в том числе, 30 газовых батарей. Дождавшись попутного ветра, немцы начали газовую атаку. Газовая волна, имевшая при выпуске около 3 км по фронту, стала быстро распространяться в стороны и вскоре имела ширину около 8 км; высота газовой волны составляла 10 – 15 метров. Участник обороны крепости С. А. Хмельков в своей книге «Борьба за Осовец» писал: «Все живое на открытом воздухе на плацдарме крепости было отравлено насмерть, большие потери несла во время стрельбы крепостная артиллерия; не участвующие в бою люди спаслись в казармах, убежищах, жилых домах, плотно заперев двери и окна, обильно обливая их водой… Вся зелень в крепости и в ближайшем районе по пути движения газов была уничтожена, листья на деревьях пожелтели, свернулись и опали, трава почернела и легла на землю, лепестки цветов облетели. Все медные предметы на плацдарме крепости – части орудий и снарядов, умывальники, баки и прочее – покрылись толстым зеленым слоем окиси хлора…». Газы нанесли большие потери защитникам русских позиций: 9, 10 и 11-я роты Землянского полка, защищавшие одну из позиций, погибли целиком, от 12-й роты осталось около 40 человек, от трех рот, защищавших другую позицию, осталось около 60 человек (по штату военного времени в каждой роте состояло свыше 200 человек). После применения боевых отравляющих веществ немцы ввели в бой крупные силы пехоты с целью занятия русских позиций. При таких условиях противник мог быстро овладеть всей передовой позицией, после чего захватить крепость. Однако, как писал С. А. Хмельков «…комендант крепости, выяснив обстановку, приказал… бросить в контратаку все, что можно, …крепостной артиллерии было приказано открыть огонь… и остальным войскам крепости быть готовыми к отражению штурма». Батареи крепостной артиллерии, несмотря на большие потери в людях от газовой атаки, открыли беглый огонь, и замедлили наступление противника. 13 и 8-я роты, потерявшие до 50% личного состава отравленными, были развернуты и начали контратаковать. 13-я рота, встретив немцев, с криком «ура» бросилась в штыки. Вид полуживых людей, задыхавшихся от кашля, со следами химических ожогов на лицах поразил немцев. С.А. Хмельков писал: «Эта атака «мертвецов», … настолько поразила немцев, что они не приняли боя и бросились назад…», неся большие потери от русской артиллерии. Факт атаки трех германских полков (примерно 7 тыс. человек), менее чем сотней военнослужащих Русской армии и сегодня вызывает удивление и восхищение.

d2a10ad61fa48fe641a0c825ffd0b3f9.jpg

В то время, как остатки еще двух рот – 14-й и 12-й шли на сближение с противником, генерал-майор Н. А. Бржозовский отдал приказ крепостным батареям открыть беглый огонь по бывшим русским линиям обороны, занятым немцами. После этого наши солдаты выбили немцев из захваченных ими русских окопов. С.А. Хмельков пишет, что отражение газового штурма 6 августа 1915 г. является блестящей страницей в истории Русской армии, и что причина поражения германцев заключалась «в огромной выносливости русского солдата, его поразительной выдержке, стойкости и беззаветной храбрости». Все верно, но роль командного состава здесь не упоминается, хотя без командиров армия не может ни существовать, ни тем более, вести успешные действия. Здесь следует учитывать, что книга вышла в свет в 1939 году, когда в СССР было не принято объективно освещать роль командного состава императорской армии. Фамилия Н.А. Бржозовского не названа, хотя действия коменданта крепости, в общем виде, описываются. Современные исследователи, однако, считают, что наступление на Осовец 6 августа (по новому стилю) 1915 года было отражено благодаря двум факторам. Первый – профессиональное управление коменданта крепости Н.А. Бржозовского вверенными частями, и прежде всего крепостной артиллерией. Подчеркнем: именно комендант отдал приказ о проведении знаменитой атаки «мертвецов». Второй – мужество, стойкость и выучка солдат. В обороне Осовца участвовали военнослужащие разных национальностей, не только русские, поэтому это событие стало образцом героизма для всей многонациональной армии Российской империи. Уже в наши дни за исключительно самоотверженную оборону крепость Осовец получила негласное название «Брестской» крепости Первой мировой войны. Между тем, ситуация для русских войск на фронте в целом складывалась неблагоприятно. Под давлением противника русские армии отходили из пределов Польши. В связи с этим верховным командованием было принято решение прекратить оборонительные бои, так как оборона крепости теряла всякий смысл. Эвакуация гарнизона проходила без паники, в соответствии с планами. Всё, что невозможно было вывезти, а также уцелевшие укрепления были взорваны саперами. По преданию, генерал Бржозовский лично замкнул электрическую цепь для первого взрыва. Вывод войск из крепости закончился 22 августа, 25 августа немецкие войска вошли в разрушенную крепость. Необходимо подчеркнуть: вопреки утверждениям германских военачальников, утверждавших, будто «крепость пала», взять ее немцам так и не удалось. Наши войска оставили Осовец согласно приказу русского командования. В июне 1916 г. Н.А. Бржозовский был назначен командиром вновь сформированного 44-го армейского корпуса, в декабре удостоен чина «генерал-лейтенант». Октябрьскую революцию генерал не признал и примкнул к Белому движению. Состоял в резерве чинов Добровольческой армии. Летом 1919 года прибыл на службу в войска Северной области в распоряжение тамошнего генерал-губернатора. В июле 1919 года был назначен начальником гарнизона г. Архангельска и окрестностей, в сентябре 1919 года назначен заместителем генерал-губернатора Северной области и начальником обороны г. Архангельска. Оказавшись после окончания Гражданской войны в эмиграции, жил в Черногории. В местечке Прчань был создан инвалидный дом, в котором содержались изувеченные на фронтах русские военные переселенцы. Его директором стал герой нашего повествования.
 





#7
владелец

владелец

    Мастер

  • Администраторы
  • 22 506
  • 10 835 сообщений
  • Пол:Мужчина

Отправлено 26 Сентябрь 2017 - 17:36

А я  только что о нем подумал!





#8
Skumon

Skumon

    Cэнсэй

    Топикстартер
  • VIP
  • 34 919
  • 9 367 сообщений
  • Пол:Мужчина
  • Город:Россия

Отправлено 26 Сентябрь 2017 - 17:37

Телепат ты однако.





#9
Skumon

Skumon

    Cэнсэй

    Топикстартер
  • VIP
  • 34 919
  • 9 367 сообщений
  • Пол:Мужчина
  • Город:Россия

Отправлено 27 Сентябрь 2017 - 12:00

ЧЕЛОВЕК,ПРЕВЗОШЕДШИЙ СУВОРОВА

 

851e0b76756d84953171d599402600dc.jpg

 

 

Пётр Котляревский — это легенда! Ещё при жизни его именовали «кавказским Суворовым» и «генералом-метеором», ему посвящал стихи Пушкин, сравнивая полководца с неодолимой стихией…

 

Котляревского сравнивали с Суворовым, но он превзошёл его, выходя на бой с противником, превосходящим его численностью в 12 раз, с  противником отчаянным и жестоким — персами, с противником, вооружённым лучшими ружьями и пушками англичан… и побеждал!

Котляревский опровергал каноны военной науки — он брал штурмом сильнейшую крепость персов Ленкорань, которую защищало вчетверо больше бойцов, чем у него, брал штурмом замок Мигри с впятеро превосходящими силами гарнизона и совершал многие другие подвиги. В первый свой поход будущий генерал отправился в 14 лет, в 17 за храбрость был произведён в офицеры, а ещё через 13 лет стал генералом.

Подробный рассказ о подвигах легендарного полководца, представленный на сайте Православный воин, мы предлагаем сегодня вашему вниманию:

Петр Котляревский был сыном священника села Ольховатки Харьковской губернии. Первоначально и, идя по стопам отца, обучался в Харьковском духовном училище.

Случай изменил его судьбу: зимой 1792 г. их дом в Ольховатке посетил, укрываясь в дороге от бурана, подполковник И.Лазарев. Лазареву, только что сдавшему батальон вновь формируемого Московского гренадерского полка, и едущего за новым назначением, очень понравился смышленый сын сельского священника, гостивший у отца в это время. Желая как-то отблагодарить хозяина за гостеприимство, Иван Петрович предложил взять мальчугана к себе в армию, как только сам обустроится.  Cтепан  Яковлевич взял с офицера слово, что тот будет заботиться о подростке, как о собственном сыне.

Через год с небольшим, в марте 1793 года,  приехал от Лазарева сержант Кубанского егерского корпуса и забрал отрока Петра в Моздок. Лазарев командовал 4-м батальоном Кубанского егерского корпуса. Петр Котляревский был зачислен фурьером в батальон Лазарева 19 марта 1793 года. Через год, в 12 лет он получает звание сержанта. В 15 лет Котляревский участвует в Персидском походе (1796г) русских войск и штурме Дербента.

В 1799 г. он был произведен в подпоручики и назначен адъютантом к Лазареву, тогда уже генерал-майору и шефу 17-го егерского полка, сопровождал его в переходе через Кавказский хребет в Грузию. Незадолго до назначения в Грузию Иван Петрович Лазарев потерял жену и малолетнюю дочь. Единственным близким человеком рядом оставался Петр Котляревский. Егеря форсированным маршемперейдя за 36 дней через Большой Кавказский хребет, 26 ноября 1799 года вступили в Тифлис. Встреча прибывших войск сопровождалась необычайной торжественностью. Грузинский царь Георгий XII вместе с царевичами и многочисленной свитой лично встретил И.П.Лазарева хлебом-солью за городскими воротами.

В 1800 г. Котляревский принял участие в отражении 20-тысячного отряда лезгин, подступивших к Тифлису, получил чин штабс-капитана. После трагической гибели Лазарева главнокомандующий на Кавказе князь Цицианов предложил Котляревскому быть у него адъютантом, но тот решил сменить штабную службу на строевую и добился своего: получил под свою команду роту родного ему 17-го егерского полка.

Во время штурма Ганджи, сильнейшей крепости бакинского ханства, штабс-капитан Котляревский идет впереди свей роты. В это бою он получил свое первое ранение: пуля попал ему в ногу в то момент, когда он карабкался на наружное укрепление крепости. За штурм Ганжи Котляревский получил чин майора и орден Святой Анны 3-й степени.

С началом русско-иранской войны 1804 — 1813 гг. имя Котляревского прогремело по всему Кавказу.

В 1805 г. он со своей ротой в составе отряда полковника Карягина защищал от нашествия персов Карабах, принял участие в бою на реке Аскарани. Небольшой русский отряд, численностью в 400 человек и 2 орудия, оказался отрезанным в своем лагере. Предоставленный самому себе, Карягин 4 суток храбро защищался против десятитысячного отряда персов, большие потери усугубились предательством: более 50 человек во главе с порутчиком Лисенко дезертировали, голод и жажда сильно ослабили отряд, потерявший к тому же многих убитыми и ранеными. В этом безвыходном положении майор Котляревский предлагает дерзкий план: ночью тайно или напролом пройти сквозь персидские войска и захватить укрепленный замок Шах-Булах, находящийся под контролем персов, и там держаться до последней крайности.

План был очень рискованный. Ночные войсковые операции считаются вершиной воинского искуства даже в наши дни, что уж говорить про те года. Но замысел увенчался полным успехом: такой наглости от русских персы попросту не ожидали. Прорвавшись через персидские порядки, русский батальон вышел к крепости. Отряд сходу выбил гарнизон, состоявший из 150 персов, и занял оборону. Положение русских улучшилось. Персы не надеясь взять замок силой, перешли к осаде.Спустя 7 дней Карягин получил точные сведения, что крепости движутся основные силы персов. Сознавая всю опасность оставаться в Шах-Булахе, Карягин и Котляревский решили пробиться в горы к крепости Мухрату. Сначала туда тайно были переправлены раненые, а потом выдвинулся и весь отряд вместе с пушками. Персы заметили отступление из Шах-Булаха русского отряда только тогда, когда он был уже в 20 верстах от стен.

Когда путь отряду преградил ров, егеря Котляревского, шедшие впереди, спустились в него, и из своих тел и ружей, положенных на плечи, организовали переправу, по которой переправились их товарищи и пушки. Вблизи Мухрата отряд был настигнут персидским отрядом численностью около 1500 человек, но эта атака была легко отражена. Укрывшись в Мухрате, русские восемь суток выдерживал атаку многотысячного персидского войска, пока не подоспел наместник Грузии князь Цицианов.

Своими действиями с малочисленным отрядом Карягин держал всю персидскую армию до тех пор, пока Цицианов успел собрать столько войск, что мог двинуться сам.

В 1807 г. 25-летний Котляревский произведен в полковники. В следующем году он участвовал в походе в Нахичеванское ханство, в поражении персов при деревне Карабаб и в овладении Нахичеванью.

С 1809 г. ему была поручена безопасность всего Карабаха. В приданном под его начало батальоне насчитывается 2 штаб-офицера, 9 обер-офицеров, 20 унтер-офицеров, 8 барабанщиков, 380 егерей (всего 419 человек) и 20 казаков.

Когда в 1810 г. войска Аббас-мирзы, сына персидского шаха, вторглись в пределы этого края, Котляревский с егерским батальоном двинулся им навстречу. Имея всего около 400 штыков, без орудий, он решил штурмом овладеть сильно укрепленной крепостью Мигри.

Персы были полностью уверены в своей обороне. В Мигри вело всего две дороги и обе были укреплены персами.  Сама крепость помимо стен и 2 000 человек гарнизона имела и естестевенные укрепления в виде отвесныех скал, считавшихся не проходимыми. Атаковать такой укрепрайончик в лоб было чистой воды самоубийством.

Но Котляревского это не остановило. Оставив обозы, ночью (вообще ночные операции визитная карточка этого полководца) по горным кручам он со своим отрядом обошел крепость и напал на нее с тыла. Произведя ложную атаку с одного фронта, он атаковал с другого и взял ее приступом.

Итог сражения: 2 000 персов гарнизона выбито из важного стратегического укрепленного пункта. В отряде Котляревского был убит поручик Роговцов и  6 егерей,  29 человек были ранены, в том числе и сам Котляревский получивший ранение в левую руку.

Аббас-Мирза был уязвлен: у него почти под носом егеря овладели важным стратегическим центром на Араксе. Ахмет-хану приказали взять селение Мигри обратно. Пять тысяч персов обложили крепость. Ахмет-хан готовился к штурму, но английские советники (куда уж без этих «заклятых друзей») отговорили его делать это. Лобовой штурм таких укрепленных позиций был безумием. К тому же русским практически целыми достались все батареи.

Так и не решившись на штурм, Ахмет-хан приказал армии двигаться обратно к  Араксу. На его беду полковника Котляревского такой расклад совершенно не устраивал. (Как это так: враг не битым уйдет? Непорядок! ) Он пустился в погоню и настигнув неприятеля на переправе, да, да опять таки ночью напал и разбил персов наголову.

Отряд Котляревского был так мал, что был отдан приказ: пленных не брать. Всю добычу и оружие Котляревский приказал бросать в воду. Начавшаяся паника в персидском войске довершила разгром. За эту операцию Котляревский получил орден святого Георгия 4-й степени, золотую шпагу с надписью «За храбрость» и был назначен шефом Грузинского гренадерского полка.

О секрете своих побед Петр Степанович говорил так: «Обдумываю холодно, а действую горячо».

России тогда приходилось вести боевые действия на два фронта. Кроме Персии, претендовавшей на восточное Закавказье, сильным противником была Турция, интересы которой были прикованы к Западной Грузии и Черноморскому побережью Кавказа.

В 1811 г. Котляревскому было поручено остановить наступление персов и турок со стороны Ахалциха, для чего он решил овладеть крепостью Ахалкалаки. Взяв с собой два батальона своего полка и сотню казаков, Котляревский в три дня перевалил горы, покрытые глубоким снегом и ночью штурмом взял Ахалкалаки.

Турки, если и ожидали неприятеля — то только с юга, где склоны были более пологи и уж никак не ночью. Котляревский ударить с севера. Ночной штурм прошел успешно. Турецкий гарнизон был застигнут врасплох и почти полностью истреблен, несмотря на оказанное отчаянное сопротивление. В крепости было взято 16 орудий, 40 пудов пороха, два знамени, большое количество оружия. Утром 20 декабря 1811 года отряд Котляревского овладел крепостью, потеряв 30 человек убитыми.

Пока генерал Котляревский сражался с турками в Ахалкалаки, на персидской границе дела шли менее успешно. В январе 1812 г. персы нахлынули на карабагское ханство и в Султан-Бада-Керче окружил батальон Троицкого полка, который, потеряв старших начальников и оставшись под командою капитана Оловянишникова, сложил оружие. Вся кавказская армия была возмущена сдачей Оловянишникова, и главнокомандующий решил послать в Карабаг Котляревского, поручив ему «восстановить доверие жителей к русскому оружию и изгладить из их памяти позорное дело Оловянишникова».

Бич персов, Котляревский, начал с того, что очистил весь Карабаг от разбойничьих шаек и двинулся против Аббас-Мирзы. Сама весть о прибытии Котляревского в Карабах обратила персов в бегство. Армия Аббас-Мирзы, награбив все, что только было можно, начала поспешно отступать за Аракс. С собой они уводили и часть мирных жителей. Котляревский попытался отбить у персов мирное население и их имущество. Осуществить задуманное в полной мере  не удалось — при отступлении персы разрушили мост через Аракс, а сильные дожди воспрепятствовали переправе отряда  в брод.

Но Котляревскому удалось разбить два небольших персидских отряда, взять селение Кир-Коха, считавшееся неприступным, возвратить в родные места 400 мирных жителей и 15 голов крупного рогатого скота.  Хотя сам Котляревский остался экспедицией недоволен — новый главнокомандующий маркиз Паулуччи (весьма довольный результатами) наградил его орденом Святой Анны 1-й степени и  «премировал» ежегодным денежным пособием в 1 200 рублей.

Наступил грозный 1812 г. Почти все силы страны были брошены на войну с Наполеоном, а на Кавказе русские войска в ослабленном составе продолжали борьбу с персами.

Главнокомандующий Паулуччи был отозван в Петербург, а на его место был назначен генерал-лейтенант Ртищев. Вступив в управление краем в чрезвычайно трудное и тревожное время, Ртищев не смог навести порядок, а напротив, стал проводить политику, которая еще больше ухудшила положение дел. Ртищев думал держать горцев в повиновении посредством подарков и денег. За что тут же и огреб. Собранные в Моздоке для мирных переговоров чеченские старшины были осыпаны подарками, но в ту же ночь, возвращаясь домой, напали за Тереком на обоз самого Ртищева и разграбили его почти на глазах генерала.

Война с Наполеоном заставила Петербург искать пути мирного разрешения конфликта в Закавказье. От Ртищева требовали приостановить наступательные действия и начать переговоры.

Персы же совсем обнаглели. Сосредоточив на границах 30 000 армию, обученную английскими инструкторами и по наущению тех же англичан, они вторгаются в пределы Талышского ханства и берут Ленкорань. Котляревский  предвидел подобный сценарий развития событий, предлагал не тратить времени на переговоры и атаковать персов, «ибо, — писал он, — ежели Аббас-Мирза успеет овладеть Талышским ханством, то это сделает нам такой вред, который невозможно будет поправить».

Ртищев, старавшийся всеми силами избежать кровавых столкновений, предложил персам перемирие и для ускорения переговоров сам прибыл на границу. Но по мере того, как Ртищев делался уступчивее, персы становились надменнее и требовательнее и, наконец, потребовали перенесения русской границы на Терек. Дело могло окончиться плохо, но Котляревский, воспользовавшись временным отъездом Ртищева в Тифлис и вытребовав у него предварительно дозволения действовать на свой страх и риск, перешел к наступательным действиям. 19 октября 1812 г. со своим 2-тысячным отрядом он перешел Аракс.

Перед началом наступления генерал Котляревский обратился к солдатам и офицерам с речью: «Братцы! Нам должно идти за Аракс и разбить персиян. Их на одного  десять — но храбрый из вас стоит десяти, а чем более врагов, тем славнее победа. Идем братцы и разобьем».

Совершив форсированный 70 киломметровый марш он напал на основные силы персов имевшие 15 кратное численное превосходство. Так началась знаменитая битва при Аслаундзе.

Асландуз или Асландузский брод через Аракс, где отряд Котляревского полностью уничтожил персидскую армию, расположен  при впадении в Аракс  речки Даравут-чай. 19 октября 1812 года во главе отряда при 6 орудиях Котляревский переправился через Аракс в 15 верстах выше персидского лагеря.

Всего, согласно ведомости, в отряде находилось: 17-й егерский полк: 2 штаб-офицера, 11 обер-офицеров, 24 унтер-офицера, 9 музыкантов, 306 рядовых (итого 352 человека), Грузинский гренадерский полк — 1058 человек, Севастопольский пехотный полк — 215 человек, 20-я артиллерийская бригада — 85 человек, Донского казачьего полка Краснова 3-го — 283 казака, Донского казачьего полка Попова 16-го — 228 казаков. Всего в экспедиции приняли участие 2221 человек.

Еще 10 октября основные силы Аббас-Мирзы были стянуты к Асландузу.  Под его началом было 30 000 человек при 12 орудиях. Всеми действиями персов руководили английские инструкторы. Персы планировали разбить отряд Котляревского и через Карабах пойти на помощь мятежной Кахетии. Для отвлечения российских войск Аббас-Мирза приказал Эриванскому хану произвести серию нападений на пограничные посты, а отряду Пир-Кули-хана в 4 000 человек двинуться в обход Карабаха в Шекинское ханство. Действия Эриванского хана и Пир-Кули-хана должного результата не дали.

Утром 19 октября 1812 года Котляревский атаковал укрепленные позиции персидской армии на правом берегу Аракса. Никто в стане врага не подозревал о приближении россиян. Все занимались своими обыденными делами: кто отдыхал, кто занимался тактической подготовкой. Аббас-Мирза беседовал с английскими офицерами. Увидев на горизонте конницу (для маскировки Котляревский  пустил впереди конное ополчение карабахских жителей), Аббас-Мирза сказал сидевшему рядом англичанину: «Посмотрите, вот какой-то хан едет ко мне в гости». Офицер посмотрел в подзорную трубу и ответил: «Нет, это не хан, а Котляревский». Аббас-Мирза смутился, но храбро заметил: «Русские сами лезут ко мне на нож».

На возвышенности находилась только конница персов, пехота размещалась внизу, по левому берегу Даравут-чая.  Оценив слабую сторону положения противника, Котляревский первый свой удар направил на конницу и сбил ее с командной высоты. Сюда в высоком темпе  была переброшена российская артиллерия,  сразу же начавшая обстрел  пехоты противника. Аббас-Мирзы не рискнул атаковать высоту и двинул свою армию к Араксу, для того, чтобы ограничить движение россиян. Но Петр Степанович разгадал маневр противника и ударил персов с фланга. Персы, видя свое превосходство в людях и артиллерии, не ожидали такого поворота событий. Произошло замешательство, а затем и бегство через реку Даравут-чай, к построенному у Асландузского брода укреплению. Российским войскам досталась артиллерия и обоз неприятеля.

Котляревский не хотел останавливаться на достигнутом. Днем он дал своим войскам отдохнуть. Вечером к генералу Котляревскому доставили русских пленных, которые совершили побег из лагеря персов. Они сообщили о сборе Аббас-Мирзой своих разрозненных отрядов: утром он готовился отражать новые атаки. И Котляревский решил атаковать персов ночью. Бывший в плену унтер-офицер был готов провести отряд мимо пушек неприятеля. Котляревский ответил: «На пушки, братец, на пушки!» И отдал диспозицию к бою.   Ночью персы вновь были атакованы. Семь рот Грузинского гренадерского полка, переправившись через речку Дараурт, пошли на неприятеля от гор, батальон егерей под командой Дьячкова двинулся в обход к Араксу, чтобы ударить с противоположной стороны, резерв спустился вниз по речке Дараурту. Казачьи отряды должны были отсечь отступление персов.

В таком порядке гренадеры и егеря, в глубочайшей тишине, подошли достаточно близко к расположениям противника и с криками «ура» стремительно бросились в штыки. После упорного и непродолжительного сопротивления персы были обращены в бегство. Проведя ночной штурм, российские войска завершили полный разгром персидской армии. Пленными было взято всего 537 человек, убитыми персы потеряли порядка 9000. В сражении погибли даже англичане, бывшие при иранском войске: командующий артиллерией майор Лейтен и майор Кристи. Почти всю артиллерию захватили русские солдаты. Трофеями стали 11 из 12 орудий, произведённых в Британии. Потери российского отряда составили 28 убитых и 99 раненных.

Донесение о взятии Асландуза начиналось так: «Бог, ура и штык даровали и здесь победу войскам всемилостивейшего государя». В рапорте начальству о потерях неприятеля Котляревский указал 1200 человек. На вопрос удивленных подчиненных: почему так мало, ведь трупов значительно больше, он, улыбнувшысь, ответил: «Напрасно писать, нам все равно не поверят».  Пушки английской работы стали почетными трофеями проведенной операции. Аббас-Мирза скрылся от позорного плена с 20 всадниками.  За Асландуз Котляревский получил орден Святого  Георгия 3-й степени и чин генерал-лейтенанта.

Теперь предстояло выбить из Ленкорани засевший там семитысячный отряд персов и овладеть Талышинским ханством.

17 декабря 1812 года начался последний славный поход Петра Степановича. По дороге он взял укрепление Аркеваль и 27 декабря подошел к Ленкорани, окруженной болотами и защищенной мощными крепостными сооружениями.

Котляревский, испытывая недостаток в артиллерии и снарядах, в очередной раз решил прибегнуть к ночному штурму. Осознавая сложность задачи, он писал в эти дни: «Мне, как русскому, осталось только победить или умереть». Накануне штурма был отдан приказ войскам, где говорилось: «Отступления не будет. Нам должно или взять крепость, или всем умереть… Не слушать отбоя, его не будет».

Крепость Ленкорань представляла вид неправильного четырехугольника на реке Ленкорани шириной 80 сажень. Наибольшая ее сторона, длиной 130 саженей, располагалась к юго-западу. Противоположная ей северо-восточная сторона составляла 80 саженей. По углам — в бастионах — были воздвигнуты батареи, самые сильные из них обстреливали подступы к крепости с северной и западной сторон.

В ночь на  31 декабря 1812 года штурм начался. В пятом часу утра войска молча вышли из лагеря, но, еще не дойдя до назначенных пунктов, были уже встречены артиллерийским огнем неприятеля. Не отвечая на выстрелы, солдаты спустились в ров и, приставив лестницы, быстро полезли на стены. Закипела ужасная битва. Передние ряды штурмующих не удержались и были сброшены, многие офицеры, и между ними подполковник Ушаков, убиты, а число персов на стенах между тем быстро увеличивалось. Тогда Котляревскому пришлось личным примером вести войска: он бросился в ров, стал над телом Ушакова и ободрил людей несколькими энергичными словами. В это время пуля пробила его правую ногу. Придерживая рукою колено, он спокойно повернул голову и, указав  солдатам на лесницы повел их за собой. Воодушевленные солдаты снова кинулись на приступ. Поднявшись по лестнице на стену крепости, генерал был тяжело ранен: две пули попали ему в голову и он упал. Но победное: ура! уже звучало над крепостью. Изувеченный, генерал был найден среди груды тел штурмовавших и оборонявшихся.

Когда солдаты, нашедшие своего командира среди груды мертвых тел, стали его оплакивать, он внезапно открыл уцелевший глаз и сказал: «Я умер, но все слышу и уже догадался о победе вашей». С тяжелейшими и мучительными травмами «генерал-метеор» выжил.

Победы Котляревского сломили персов, которые пошли на заключение благоприятного для России Гюлистанского мира, по которому карабагское, ганжинское, шекинское, ширванское, дербентское, кубинское, бакинское ханства и часть талышинского с крепостью Ленкоранью признаны на вечные времена принадлежащими России, и Персия отказалась от всяких притязаний на Дагестан и Грузию.

Сам же генерал, награжденный орденом святого Георгия 2-й степени (за всю историю эту награду получил всего 131 человек), страдая от полученных ран, уехал домой, на Украину. На сумму, дарованную Александром I, Котляревский купил себе имение сперва близ Бахмута, а затем около Феодосии, где лечился от ран.

Легенда гласит, что однажды он побывал в Петербурге, и на приеме в Зимнем дворце царь, отведя его в сторону, доверительно спросил: «Скажите, генерал, кто помог вам сделать столь удачную военную карьеру?» «Ваше величество, — ответил герой, — мои покровители — это солдаты, которыми я имел честь командовать, и только им я обязан своей карьерой». В ответ Александр посетовал на то, что Котляревский скрытничает, нежелая открыть имя своего покровителя, чем до глубины души обидел героя.

Пушкин в своем «Кавказском пленнике» посвятил Котляровскому следующие строки:
Тебя я воспою, герой, 
О, Котляревский, бич Кавказа!
Куда ни мчался ты грозой —
Твой путь, как черная зараза,
Губил, ничтожил племена…
Ты здесь покинул саблю мести,
Тебя не радует война;
Скучая миром, в язвах чести,
Вкушаешь праздный ты покой
И тишину домашних долов.

В честь восшествия на престол в 1826 году, император Николай I пожаловал Петру Степановичу чин генерала от инфантерии  и предложил возглавить Кавказскую армию. В частности император писал: «Я льщу себя надеждою, что время уврачевало раны ваши, и успокоило от трудов, понесенных для славы российского оружия, и что одного имени вашего достаточно будет, чтобы одушевить войска предводительствуемые вами. Устрашить врага неоднократно вами пораженного и дерзающего снова нарушить тот мир, которому открыли вы первый путь подвигами вашими. Желаю, чтоб отзыв ваш был согласен с Моим ожиданием. Пребываю вам благосклонный, Николай».  Но Котляревский отказался. Старые раны не давали покоя.

Много лет он прожил уединенно, мучимый своими ранами. Став угрюмым и молчаливым, Котляревский проявлял неизменную доброту и щедрость к окружающим. Получая хорошую пенсию, он помогал беднякам, особенно из числа своих бывших воинов, ставших, как и он, инвалидами, они получали пенсию от него лично. Зная, что его имя нередко забывают в сравнении с героями Отечественной войны 1812 г., Котляревский говорил: «Кровь русская, пролитая в Азии, на берегах Аракса и Каспия, не менее драгоценна, чем пролитая в Европе, на берегах Москвы и Сены, а пули галлов и персиян причиняют одинаковые страдания».Умер он в 1852 году.

В Грузинском гренадерском полку, который носил имя генерала Котляревского, на ежедневной перекличке фельдфебель Первой роты Первого батальона называл: «Генерал от инфантерии Петр Степанович Котляревский». Правофланговый рядовой отвечал: «Умер в 1851 году геройской смертью от 40 полученных им ран в сражениях за Царя и Отечество!»

Еще при жизни Котляревского главнокомандующий на Кавказе князь М.С.Воронцов поставил ему памятник в Гяндже, которую тот в молодости штурмовал.

В знаменитом Казанском соборе, где находится могила М.И.Кутузова, было помещено 107 знамен и штандартов добытых в сражениях с наполеоновской армией. Среди этого количества трофеев  Отечественной войны 1812 года, было два знамени, захваченных под Ленкоранью отрядом П.С.Котляревского, как признание его военного подвига и полководческого гения.

30 октября 1913 года на заседании  Общества ревнителей истории, посвященном памяти генерала Петра Степановича Котляревского, профессор И.Ковалевский сказал: «Когда светит солнце, не видно блеска звезд». Гром сражений Отечественной войны на полях России затмил  удивительные подвиги русских войск на Кавказе. Профессор закончил свою речь так: «Нам русским, нужно учиться подвигам не у далеких греков или римлян, а у самих себя. Котляревский принадлежит к русским национальным героям, которым — вечная слава и незабвенная память».

 

 

 








Количество пользователей, читающих эту тему: 0

0 пользователей, 0 гостей, 0 анонимных



Анализ сайта