Сообщений в теме: 61

[LouisBrignon]

Ещё одно необходимое на мой взгляд сообщение по поводу написания продолжения книги. Меня эта тема захватила полностью после того как пришли некоторые мысли. Так что я уже начал писать продолжение. Мысли ниже:

8 августа 2011 г.
«Название второй книги»
Примечание: Это моя личная оценка исторических событий. Я не собираюсь отстаивать свои взгляды перед историками, как и не считаю их единственно правильными. Однако логика событий навела меня именно на такие выводы.
Итак, решение принято. Продолжаем историю, которая по сути, ещё и не начиналась. Несколько свежих мыслей по поводу продолжения романа «Чаша императора». Здесь на самом деле может получиться очень неплохой сюжет, правда несколько длинноватый. О чём речь? Поясню. Изначально задумывая образ Изабель в качестве той самой «Чаши», я брал в качестве «начала императорской династии» - Криспа. Хотя факт казни почти не вызывает сомнений, всё же смерть этого человека остаётся серьёзной загадкой. Как и почему, император- просветитель, славившийся своим терпением и добротой, вдруг уподобился Нерону и прочим кровожадным тиранам? Версия о Фаусте выглядит весьма жалкой на фоне личности Криспа. Да и сама казнь была покрыта тайной. Её никто не видел. Ни одного свидетеля. Ни тела. Сплошные версии и догадки, но ни одного доказанного факта. Ещё один немаловажный момент. Известно, что император Константин, по сути, стал отцом основателем церкви. Он не только защитил христиан, но и сумел прекратить распри между различными христианскими течениями. Однако, нам известен и другой исторический факт. По его приказу сотни людей днём и ночью отслеживали всё, что было связано с христианами и их религией. Налицо противоречие. Возникает вопрос: Зачем он повсеместно насаждает христианство, если не доверяет этой религии? Думаю, ответ здесь прост: Император понял, что с помощью единой религии проще управлять империей. Легче подавлять инакомыслие, мятежи и восстание. Но кто- то должен был донести до народа покорность и смирение. Вот тогда и появилась церковь в лице Никейского Собора. Едва замаячила власть, как проявился раскол в рядах христиан. Известно, с какой враждебностью относились епископы к Арию по той простой причине, что им не удавалось опровергнуть его доводы. Известно, как сильно они не желали подчиняться приказу Константина, который призывал их примириться. И уж совершенной загадкой выглядит смерть самого Ария. Он умирает буквально в нескольких шагах от места, где должно состояться примирение.
Подводим небольшой итог: Налицо целый ряд загадочных исторических событий и три, не менее загадочные смерти: «Императорского наследника, императрицы и Ария. И всё это происходит на протяжении года с небольшим после Никейского или Первого Вселенского Собора созванного императором.

Здесь вполне уместно задать простой вопрос: А почему бы нам с вами не выдвинуть собственную версию тех далёких событий и не связать её с нашим онлайн романом? Почему бы нам не окунуться в эпоху Константина Великого? И едва ли не самое интригующее состоит в том, что мы можем едва ли не по пятам идти вслед за реальными историческими событиями. Покажем то самое «начало» о котором мы так часто упоминали в первой книге..

[egle]

Почему бы нам не окунуться в эпоху Константина Великого?
Покажем то самое «начало» о котором мы так часто упоминали в первой книге.

Ага... То есть в таком ключе... Что ж, идея любопытная. Надо только по событиям тех времён что-нибудь почитать, а то лично я, если честно, пока не в теме..

[LouisBrignon]

Я всё прекрасно понимаю. Тема слишком сложная. Поэтому сделаем так: Я постараюсь давать объяснения перед текстами и сами тексты. И надо помнить, что речь идёт не только об исторических фактах, но и анализе этих событий. И последнее. Тексты идут как есть. Я их не пересматриваю. Это важно с точки зрения онлайн романа. Всё подаётся горячим на стол. Так что, если обнаружите Наполеона, живущим в четвёртом веке от Рождества Христово, не слишком удивляйтесь. Все ошибки мы исправим в самом конце.

А теперь продолжение книги "Чаша императора". Вернее первые 5 глав


Луи Бриньон

«Флавий Крисп»

(продолжение книги "Чаша императора")

Луи Бриньон «Флавий Крисп» (продолжение книги "Чаша императора"). Главы 1-5

Глава 1: Босфор. Византий. 324 год от рождества Христово


Лучи восходящего солнца ярко освещали картину безмятежно почивавшего города в удивительном по красоте заливе прозванным греками «Хризокерас». Улицы, рынки, форум и даже иные дома, выглядели совершенно безлюдными. По этой причине, оживление царившее на городских стенах окружающих со всех сторон город выглядело по меньшей мере не совсем обычно. А правильнее будет сказать, «на одной стене», обращённой лицом к заливу. Сотни людей приложив руку ко лбу или просто указывая ею в сторону залива, возбуждённо переговаривались. Причина столь сильного любопытства состояла в…Римском флоте. В непосредственной близости от зрителей разворачивались масштабные манёвры. Десятки военных судов среди которых более всего преобладали «Триеры», выстраивались в боевые порядки, напротив той самой стены, перекрывая тем самым весь пролив от одного берега до другого. Некоторые из тех, что стояли на стенах, пытались подсчитать количество судов. Однако добравшись до пятидесяти, как правило, сбивались со счёта. Маленькие галеры почти не привлекали внимания. На галерах отсутствовали мачты. Не имелось палубы. Лишь один ряд гребцов. Большое рулевое весло на корчме и не боле двух десятков либурнарии или как их ещё называли «морские легионеры». Либурнарии отличались от обычных легионеров лишь вооружением. Сюда можно было добавить и несколько моряков управляющих судном. Вот и всё оснащение галеры. В отличие от галер, триеры выглядели гораздо внушительней. Три яруса с гребцами. Соответственно, три ряда весел. Каждый последующий длиннее предыдущего. Борта обитые бронзовыми пластинами. Загнутый нос на котором реял Римский орёл. Под ним, над самой кромкой воды - длинный таран, основная ударная сила триеры. Мачта с парусами. На верхней палубе находились не менее 100 морских легионеров, или полноценный центурий. Так же на палубе имелся один Баллист и Катапульта. Но наибольший интерес вызвали две «Пентеры». И было отчего. На палубе возвышались четыре боевые башни и восемь катапульт. Не менее когорты легионеров и пять ярусов с гребцами. При этом на верхних ярусах можно было видеть трёх гребцов за одним веслом. Пентеры были снабжены тремя мачтами, но даже это обстоятельство не позволяло им двигаться вполовину так же быстро как и Триеры. Было хорошо видно с каким трудом это огромное судно совершает поворот, вставая в одну линию с остальными судами.
Пока происходил этот манёвр, с другой стороны пролива показались паруса. Их становилось всё больше и больше. Очень скоро вид новых судов привлёк внимание, а вернее обеспокоенность и тревогу жителей Византия. Видимо их вид обеспокоил и римлян. С одной из Пентер спустили на воду лодку. Шесть гребцов быстро погнали её в сторону берега.

Тишину и полную безмятежность, внезапно нарушил… детский плач. Он тут же прервался, но спустя мгновение раздался снова и на сей раз больше не прекращался. С постели поднялась молодая девушка лет восемнадцати с распущенными волосами. Набросив на обнажённое тело шёлковую накидку, она подошла к колыбели, в которой надрывался младенец. Она уже собиралась взять его на руки, когда появилась полная женщина с заспанным видом. Она бережно вытащила младенца из колыбели и прижав к груди, ушла за тот самый полог из- за которого и появилась. Он служил своего рода перегородкой между спальней и местом для слуг. Именно местом, ибо все события происходили в шатре. Проводив кормилицу своего сына коротким взглядом, Елена, так звали юную особу, перевела взгляд на догоравшие свечи. В её глазах стала появляться тоска. И эта тоска обрушилась в сторону постели. Одна сторона была пуста, ибо её покинула Елена. Вторую же занимал безмятежно спящий молодой человек, её супруг. Подобно супруге он спал обнажённым. Даже мимолётный взгляд без труда смог бы выхватить высокий рост и крепкое тело. Светлые волосы слегка курчавились, несмотря на короткую стрижку. Черты лица…их без всякого сомнения следовало признать притягательными или красивыми. Хотя одно не исключало второго. Ещё более подчёркивало правильные черты – безмятежность. Дыхание почти не ощущалось. Лишь грудь едва заметно вздымалась.
-Боги не допустят твоей гибели, супруг мой, - прошептала Елена опускаясь на край постели и устремляя на спящего взгляд полный нежности и любви. Удивительное мгновение…и полное очарования, внезапно нарушил резкий голос, раздавшийся неподалёку:
-Флавий Сет. Именем императора я требую пропустить меня к Цезарю!
Елена и опомниться не успела, как в спальне появился мужчина лет сорока с мрачным лицом. Держа шлем под мышкой он стал оглядываться. Одновременно с его появлением, молодой человек проснулся и вскочив с постели, ринулся прямо на него:
-Прочь отсюда! – гневно процедил он сквозь зубы.
-У меня послание от императора, - раздался в ответ высокомерный голос. А вслед за ним перед молодым человеком появился свиток с императорской печатью. – Я…
-Я знаю кто ты, Трибун. Прочь из моей опочивальни. Жди снаружи.
Флавий Сет, бросил на молодого человека злой взгляд, но не ослушаться не посмел. Едва он вышел, как в шатре раздался голос полный тревоги:
-Крисп, что ты наделал? Это же посланник императора. Такой поступок никому не прощают. Если этот человек…
- Учитывая наше родство, можно не сомневаться что он это сделает при первой возможности. А если отец его не выслушает, это сделает Фауста. А уж она найдёт, как лучше преподнести мою дерзость императору, - невозмутимо перебил её Крисп. И это был тот самый Флавий Юлий Крисп. В свои двадцать два года он успел заслужить уважение армии и народа Рима. И не только за свои победы над франками, за которые был признан самым талантливым полководцем, но и за весёлый нрав. А более всего за справедливость и рассудительность. И если титул «Цезаря», он получил в качестве наследника Римского императора, то правителем Галии его назначили за вполне заслуженные успехи. Однако даже столь высокое положение не позволяло обходиться непочтительно с посланником императора. Именно об этом ему напомнила молодая супруга. И эти слова стали началом длинного диалога в котором Елена решилась высказать все свои сомнения и опасения. Беседа могла бы продлиться очень долго, если б она решилась сказать всё, что сумела увидеть и понять за неполные два года своего замужества. Но её смущало молчание Криспа. Он ей не отвечал. Лишь когда он попросил затянуть завязки стягивающие панцирь, она поняла причину. Он попросту её не слушал. В то время, когда она говорила, он попросту облачался в доспехи. Выполнив просьбу супруга, она получила в награду насмешливую улыбку и лёгкий поцелуй в губы. После этого Крисп покинул шатёр.
Четыре стража с копьями тут же вытянулись в струнку при его появлении. Флавий Сет стоял неподалёку с совершенно мрачным видом. Глядя на него, Крисп жёстко произнёс адресуя свои слова страже:
-В следующий раз убейте любого, кто попытается без позволения войти ко мне!
- Цезарь! – раздались в ответ ровные голоса. Приказ был понят и принят стражами.
Крисп заметил бледность на лице Флавия Сета. Он знал что тот доводится ему родственником, но по какой линии не имел представления, да и не имел желания выяснять это обстоятельство. Он лишь вытянул вперёд руку. Повинуясь этому жесту, Флавий Сет, подошёл и вручил ему послание императора. Он с некоторым злорадством смотрел на то с какой небрежностью сломал императорскую печать Крисп. Пока Крисп читал, Флавий Сет, вот уже в который раз бросил взгляд на большое количество палаток. Их здесь было не меньше ста. Они шли в три ряда. Через определённые промежутки в песок были вбиты знамёна с Римским Орлом и «белым Единорогом», символом двенадцатого легиона. Они гордо стояли прямо перед палатками под неусыпным наблюдением одного или двух легионеров. Само расположение лагеря с первого взгляда поразило императорского посланника. Несмотря на непосредственную близость моря, лагерь был расположен в боевых порядках. Три ряда, как правило, определяли тактику римлян. Первый ряд занимали наиболее молодые воины, второй – испытанные в бою, а третий – ветераны. Это не считая частокола и усиленной охраны, которая тщательно проверяла весь берег и пространство позади лагеря. Такая предусмотрительность исключала любую внезапность нападения. И эти меры были предприняты несмотря на то обстоятельство, что в непосредственной близости от берега стоял на якоре весь Римский флот. Около двухсот боевых кораблей, среди которых преобладали триеры, но были также Пентеры и Гексеры, мерно покачивались на волнах, наглухо перекрывая подходы к заливу. Однако вид кораблей не столь впечатлял Флавия Сета, как вид легиона. Он долгие годы мечтал получить командование над одним из легионов, но так и не сумел добиться своей цели. По этой причине едва ли не с откровенной завистью оглядывал палатки.
Особая любовь наместника Галии к двенадцатому легиону была известна всему Риму, как и преданность легиона Криспу. И стоило ли удивляться, видя гордого Единорога рядом с шатром наместника. Все эти мысли проносились в голове Флавия Сета до той поры пока он не увидел седовласого мужчину в боевом облачении. Он узнал его. Это был командующий двенадцатым легионом, Квирин. Квирин принадлежал к старинному роду Римских патрициев и был известен как человек необыкновенного мужества и храбрости. За его плечами были десятки походов и сотни сражений. Этот человек был уважаем многими. Флавий встретил его приход кивком и короткими словами:
-Легат. Рад видеть тебя в полном здравии.
-Видно и тебя Боги берегут, трибун, - с неуловимой насмешливостью ответил Квирин.
Вслед за приветствиями раздался озабоченный голос Криспа.
-Этот приказ большая ошибка!
Флавий Сет с откровенным изумлением смотрел на то, как Крисп сворачивает послание.
-Это же приказ императора. Он не может быть ошибкой, - выдохнул Флавий Сет.
-Может. Все ошибаются. Возвращайся в Рим и передай на словах, что я сам решу, как следует поступить!
Крисп сделал движение рукой показывая что разговор закончен. Флавию Сету, не понадобилось повторять два раза. Испытывая в душе ликование, он немедленно поспешил в сторону своего коня.
-Мятеж против императора? – негромко произнёс Квирин наблюдая за поспешным бегством трибуна.
-Едва ли? – ответил Крисп протягивая ему послание.
Прочитав его, Квирин устремил удивлённый взгляд на Криспа.
-Я не вижу ошибки. Решение предсказуемое и правильное, учитывая то обстоятельство, что на нас движется флот Лициния из 400 кораблей. Мы просто обязаны отступить, иначе флот будет истреблён.
-Император назначил меня командующим флотом, - спокойно ответил Крисп забирая у Квирина послание, - и я буду принимать решение.
-Стоит ли рисковать, Крисп? Если ты совершишь ошибку…- многозначительный взгляд Квирина досказал остальное. Крисп невесело усмехнулся.
-Лучше уж так, чем положение в котором мы окажемся подчинившись приказу. Если мы отступим, Лициний захватит Византий и закроет пролив. Наши армии окажутся под ударами и с Севера и с Юга. И вдоль всей полосы будущих сражений будет курсировать вражеский флот. Какой прок тогда вообще от нашего флота? Мы сами себя поставим в безнадёжное положение. Единственный выход – дать сражение. Мы постараемся задержать их, а ты тем временем отведёшь легион в Византий.
-Неплохой план, - не мог не согласиться Квирин. – Но всё же я настоятельно советую подумать. В случае поражения тебя никто не простит. Слишком много людей при дворе завидуют твоей славе. А если одержишь победу, будет ещё хуже.
-Мне нет до них дела. Я лишь хочу служить Риму и своему отцу.
-Пожалуй я повторю твои слова прибавив к ним и тебя!
После слов Квирина раздался лёгкий смех. Они обменялись рукопожатием свойственным легионерам и понятными для обоих взглядами. После чего снова раздался голос Квирина:
-И когда приступаем к…мятежу?
-Похоже, уже приступили, - пробормотал Крисп наблюдая за лодкой которая стремительно приближалась к берегу. И он оказался прав. Едва лодка причалила к берегу, ему сообщили неприятную новость, о которой его предупреждал император.


Глава 2

Спустя некоторое время, оба, и Крисп, и Квирин, опёршись на борт, вглядывались вперёд. Особенно напряжённым выглядел Крисп. Он с неослабным вниманием следил за передвижениями вражеского флота. Количество судов внушало ему тревогу, но не такую сильную как оснащение судов. Видимо, Лициний отлично подготовился к встрече. Даже отсюда было хорошо заметно, насколько превосходят их враги. Повсюду катапульты и Баллисты. Груды ядер…и очень много солдат . Вся эта громада остановилась. Но не просто, а выстроившись в десять ровных рядов и тем самым обхватив весь залив. Десять рядов. В каждом не менее сорока боевых судов. Как и следовало ожидать, все корабли располагались по принципу «от сильного к слабому». Впереди каждого ряда находилась Пентера. Десять Пентер против двоих. Преимущество…слишком явное. Лициний приготовился на славу. Расстояние между рядами достаточное для прохода даже для такого судна как Пентера. Словно в ответ на свои мысли, он услышал голос Квирина:
-Представил что будет, если между этими рядами пустить наши судна. Перемелют как зерно на мельнице. Даже следа не останется.
-С тобой трудно не согласиться. Пройти между четырьмя десятками судов с катапультами? Да ещё с двух сторон? Даже у меня на такой манёвр глупости не хватит…
За их спинами раздался смех легионеров. Многие из них стояли на палубе и вглядывались в даль, а часть подобно Криспу и Квирину, прилипнув к бортам, смотрела на вражеский флот. Едва Крисп обернулся, как смех смолк. Он некоторое время сверлил глазами легионеров. Те даже отошли от бортов и стали вытягиваться в струнку под его взглядом. Неизвестно что ими владело, но это чувство перешло в растерянность когда над палубой прозвенел голос Криспа:
- Вам всем смешно. Каждый из вас достаточно умён для того чтобы понять насколько глупа такая затея. И это хорошо. Очень хорошо.
-И что здесь хорошего, Цезарь? – раздался рядом осторожный голос Квирина.
- У меня возникло чувство, что я не такой умный как вы, - Крисп бросил странный взгляд на своего спутника, а потом резко возвысив голос, приказал. – Передайте на все суда. Командующим незамедлительно прибыть на берег. Едем! – последнее слово было адресовано Квирину.
Мало что понимая в происходящем, он безропотно подчинился. Одновременно с этим несколько твёрдый голос произнёс:
-Будет сделано, Цезарь!
Вплоть до самого берега, Крисп не проронил ни единого слова. С каждым ударом весёл по воде, Квирин бросал на него проницательный взгляд, но так и не смог проникнуть в мысли Криспа. Смятение Квирина многократно увеличилось когда они пристали к берегу. Здесь без всяких объяснений и предисловий, Крисп заговорил тоном, не допускающим возражений:
- Поднимай своих людей. Обыщи весь город и деревни возле него. Забирайте всю посуду для хранения масла, какую только найдёте. Забирайте масло. Забирайте длинные копья, верёвки. Грузите всё на мулы и везите сюда. К полуночи твой легион должен быть на судах со всем, что вы соберёте.
-Мы не справимся, - едва ли не с ужасом воскликнул Квирин выслушав Криспа. Тот раздражённо махнул рукой.
-Забирай рабов. В общем, делай что хочешь, но выполни мой приказ в точности. Мы должны успеть. А если нет, погрузимся с тем, что успеешь привезти. Времени у нас мало. Да ещё…приведи одного быка. Я хочу принести жертву Марсу. Без его помощи нам не обойтись.
-Цезарь! – пробормотал Квирин. Он отошёл от Криспа, а через мгновение едва ли не бегом направился в сторону своей платки. Очень скоро по всему лагерю стали раздаваться звуки труб. Легионеров звали на сбор. Крисп лишь мгновением наблюдал за действиями Квирина. Затем он устремил взгляд в сторону своего флота. От нескольких кораблей уже отделились лодки и направлялись в сторону берега. Издав непонятное восклицание, Крисп отправился в шатёр. Елена успела облачиться в платье и стоя встретила его появление. Крисп подошёл к столу и налив вина в кубок одним махом его опорожнил. Затем вытер тыльной стороной ладони губы и коротко бросил супруге:
-Позже поговорим. А сейчас собирайся домой. Ещё до наступления ночи ты должна покинуть лагерь. Оставаться здесь опасно.
-А ты? – Елена сопроводила свои слова мучительным взглядом.
-Брошу всё и поеду с тобой, - Крисп сострил забавную мину на лице.
-Как ты можешь? Шутить в такое время?
-А что не так? Всё как обычно, Елена. Врагов бывает или меньше или больше, но они есть всегда.
Елена, порывалась продолжить разговор, но больше ничего не успела сказать. Крисп покинул шатёр так же внезапно как и вошёл. Ей ничего не оставалось, кроме как подчиниться приказу супруга. Она позвала двух рабынь, что сопровождали её в поездке, и повелела собираться в дорогу.
Когда Крисп вышел из шатра, его встретили два приветственно вытянутых руки. Оба мужчин в военной форме носили звание трибуна.
Крисп приветствовал их, а затем попросил их следовать за ним. Он отвёл их за лагерь на свободное пространство и здесь, к удивлению трибунов, вытащил короткий меч и опустившись на корточки, стал вырезать на земле какие- то квадратики. В то время пока он сосредоточенно вырезал непонятные знаки, к ним, один за другим стали присоединятся остальные командующие судов. И всегда это действие происходило одинаково. После короткого приветствия у вновь прибывшего появлялось на лице ярко выраженное удивление. Вслед за остальными он устремлял взгляд на Криспа. Тот не переставая вырезал квадратики. Чуть позже, он отошёл на несколько шагов и вновь принялся их вырезать, теперь уже на другой стороне. Понемногу присутствующие начали понимать смысл этих действий. Квадратики выстраивались в точности так, как стояли судна обоих флотов. Для многих стала очевидным существование некого плана. Видимо именно об этом и хотел с ними поговорить Цезарь. Прошло немало времени, прежде чем все собрались. Двести образовали большой круг в центре которого находился Крисп. Он поднялся и окинув всех коротким взглядом громко заговорил:
-Вы все видели флот Лициния. Думаю мне не надо объяснять, что именно может произойти, если они двинутся вперёд. Нам их не остановить. Значит, единственная возможность победить – это ударить первыми.
Сразу после этих слов раздались громкие выкрики:
-Но Цезарь, как мы сможем победить ударив первыми? Разве не будет хуже, если мы это сделаем? Не лучше ли просто отвести флот из залива? Никто из нас не видит способа одолеть флот Лициния…
Крики продолжали раздаваться, но они смолкли едва Крисп поднял руку призывая к молчанию.
-Следите внимательно, - выразительно произнёс он направляясь к той группе квадратиков которые вырезал первыми. Указывая на них кончиком меча который он держал в правой руке, Крисп заговорил ещё громче. –Флот Лициния выстроился в десять рядов. Каждый ряд насчитывает сорок судов. Обычное тактическое построение. И что самое приятное, даже расстояние между рядами в точности соблюдено. Иными словами говоря, вздумай мы пройти между этими самыми рядами, у нас ещё останется немного лишнего места по обе стороны. И хотя это обстоятельство используется лишь с целью усилить удар или по меньшей мере не потопить собственные суда при атаке, мы с вами можем использовать это в несколько иных целях. Смотрите внимательней, - ещё более возвысил голос Крисп. Но и без его слов все с неослабным вниманием следили за каждым его движением.
-Для начала нам необходимо уравнять силы…
-К нам идёт помощь? – раздался чей – то радостный возглас.
Крисп расхохотался услышав эти слова.
-Нет, - ответил он, - но мы всё же можем попытаться уравнять силы. И вот как. – Он снова ткнул мечом в сторону квадратиков изображающих вражеский флот. – Мы с вами выстроим судна в точности, как и Лициний. В десять рядов. Правда у нас будет двадцать судов в ряду. Но этот маленький недостаток можно восполнить, если мы пройдём между рядами.
-То есть все наши суда должны пройти сквозь ряды кораблей Лициния? – раздался обескураженный голос.
-Именно так, - подтвердил Крисп.
-Нас же попросту в куски разнесут. Если конечно не уничтожат при подходе.
-Нет, если мы сделаем это с умом, - громко ответил Крисп и так же громко продолжал развивать свою мысль. При этом его меч стал постоянно перемещаться от одних квадратиков к другим. –Слева они, справа мы. Мы выстраиваемся в десять рядов и идём прямо на проходы. Понятно, что при свете дня у нас не будет возможности победить, но ночью…всё может измениться. Поэтому мы пойдём ночью. Пойдём так тихо, как только сможем. Никаких катапульт, ничего такого, что может вызвать сильный шум. Даже если наш манёвр будет обнаружен, не думаю, что в темноте наши враги смогут нанести нам серьёзный урон. Мы же будем готовы ударить. И вот каким образом. Мы приготовим заранее длинные копья, шесты, всё что угодно. Прикрепим к ним вёдра, посуду наполненные маслом. Проходя между рядами, мы подожжём их и сбросим на судна Лициния. И здесь мы получим ещё одно очень серьёзное преимущество. Когда разгорится огонь, мы будем ясно видеть их всех, они же будут лишены такой возможности. И потому, как только масло будет сброшено, в бой вступят лучники, а при необходимости пойдём и на абордаж. Для этого следует заблаговременно подготовить абордажные « вороны». И не меньше чем два на каждое судно. Не стоит забывать, что мы будем атаковать каждое вражеское судно с двух сторон. Но абордаж только в самом крайнем случае. Мы должны пройти так быстро как только сможем и нанести как можно больше урона суднам Лициния. Если нам удастся это сделать, тогда мы сможем ударить во второй раз уже Катапультами и Баллистами. Им же придётся больше бороться с огнём нежели с нами. Здесь остаётся добавить последнее. Времени у нас почти не остаётся. Уже завтра нас могут атаковать. По этой причине мы должны напасть этой ночью. Я распорядился по поводу всего, что нам может понадобиться для будущего сражения. Всё это будет погружено на наши судна до наступления темноты. Все лодки должны быть направлены к берегу, как только вы вернётесь назад. Я так же решил использовать свой личный резерв – двенадцатый легион. Они будут размещены на суднах которые пойдут первыми. Когорта на каждое судно. Их удар станет первым. Потому что именно этот удар будет определять исход всего сражения. Ну а теперь, нам остаётся выбрать десять судов, которые пойдут первыми и обсудить возможные варианты развития событий.
Военный совет продолжался ещё какое- то время. По сути сам план был полностью одобрен всеми. Он был рискованным но в случае удачи мог принести им победу. Поэтому обсуждались в основном отдельные детали. Когда обсуждение закончилось, все стали возвращаться на свои судна для того чтобы как следует приготовиться к ночному наступлению.


Глава 3

-Смотри, Цезарь!
Проследив направление, которое указывал Квирин, Крисп широко усмехнулся. Он сразу понял что именно имел в виду его друг.
-Пусть смотрят, - беззаботно отозвался Крисп, - бьюсь об заклад, что Лициний сейчас посмеивается полагая будто мы от испуга перед его флотом затеяли всё это.
В конце речи Крисп указал рукой на большое скопление лодок. Берег же перед лодками напоминал настоящий муравейник. Тысячи людей трудились не покладая рук. Всё свободное пространство перед лодками было завалено медной посудой, горами всевозможных копий и верёвок. Отдельно стояли огромные кувшины с маслом. Как только лодка наполнялась, она тут же отправлялась в сторону судов и через короткое время возвращалась назад уже пустая. Крисп некоторое время наблюдал за работой, а потом пробормотал под нос но достаточно громко для того чтобы стоявший рядом Квирин услышал его слова.
-Нам не управиться полностью. Проследи чтобы всем судам досталось поровну. А это, - Крисп указал на кувшины с маслом, - слегка изменит наши планы. Пусть на всех суднах которые пойдут первыми, установят один такой кувшин на катапульте. Если нас обнаружат раньше времени, он станет достойным ответом. Да и поторопи всех.
- Приказ будет выполнен, Цезарь, но не раньше чем я увижу твою схватку с быком!
Крисп похлопал Квирина по плечу и жестом пригласил следовать за собой. Один за другим направились в сторону палатки Легата. Прямо перед ней был вбит кол к которому привязали большого белого быка. Те немногие легионеры которые всё ещё оставались у палаток, с откровенным интересом следили за действиями Криспа. И не только. Люди возле лодок всё чаще и чаще посматривали в его сторону. Приблизившись к быку на расстояние десяти шагов, Крисп сбросил верхнюю одежду. Обнажённый по пояс он выхватил меч чувствуя ка во всём теле нарастает напряжение и азарт предстоящего поединка. На глазах у всех, он перерезал верёвку, освобождая тем самым быка. Он был свободен, но не двигался с места. Лишь настороженно наблюдал за происходящим. Крисп бросил долгий взгляд на быка, а затем развёл руки в стороны и задрав голову кверху, закричал:
-Марс, прими мой дар и помоги нам победить!
Не успели отзвучать эти слова, как Крисп резко и бесшумно бросился к быку. Бык наклонил голову встречая его приближение рогами и грозным видом, но…последовал быстрый бросок гибкого тела а вслед за ним раздался короткий свист. Меч вошёл в шею быка по самую рукоятку, пронзив её насквозь. Из гортани показалось острие меча с которого струилась кровь. Бык рухнул замертво, не издав ни единого звука. Крисп наклонился над быком, но лишь для того чтобы вытащить обратно свой меч и тут, услышал восхищённый голос Квирина:
-Боги тебя любят, Цезарь. Не припомню такого точного удара.
-Отдай быка рабам. Пусть этой ночью устроят пир в честь Марса. Нас же ждёт пиршество на кораблях Лициния.
Слова Криспа слышали все легионеры. Даже те что находились на берегу. Крисп нарочито произнёс их громко. И действие принесло желанные плоды. Все заработали с удвоенной силой в предвкушении будущей добычи.
Расставшись с Квирином, Крисп поспешил к своему шатру. Здесь уже всё было готово для отъезда. Восемь крепких рабов, по четыре на каждые носилки. Одна была предназначена для Елены, вторая для кормилицы с сыном. Восемь верховых легионеров которые должны были охранять супругу Цезаря. Несколько мулов с пожитками и две личные рабыни Елены. Кормилица с сыном встретила его у самого порога шатра. Поцеловав сына, Крисп указал ей на носилки. А затем вошёл в шатёр. Елена стояла посередине, дожидаясь его прихода. Она была полностью готова к отъезду.
-У тебя кровь, - испуганно вскричала она завидев Криспа.
-Это всего лишь кровь быка, - ответил Крисп. – Я принёс жертву Марсу, и он её принял. Осталось разбить Лициния.
Крисп широко улыбнулся.
-Неужели ты совсем не испытываешь страх? – вырвалось у Елены.
-Всю жизнь мечтал стать трусом. И вот наконец, такая возможность представилась. Завтра же сбегу отсюда, только…скажу несколько слов Лицинию по поводу его желания стать императором.
Как ни держалась Елена, но так и не смогла удержать широкой улыбки. Она бросила на Криспа взгляд полный любви.
-Так – то лучше, - пробормотал Крисп заметив этот взгляд.
-Я люблю тебя!
-Я знаю, - Крисп подошёл к супруге и вытянув руку легко коснулся ею лица, - я всё вижу и знаю Елена. И ты знаешь, что кроме тебя и нашего сына мне никто не нужен. Вы наполняете мою жизнь светом. Но тебе нельзя здесь оставаться. И не потому что я боюсь проиграть. Твоё присутствие делает меня слабым. И это для меня гораздо страшнее Лициния.
Их губы слились в долгом поцелуе. Отстранившись от супруги, Крисп прошептал ей на ухо:
-В Рим не заезжай. Я не хочу чтобы ты поехала в наш дом. Отправляйся прямиком к своему отцу. И запомни. Никому не говори о своём приезде. Пусть и твой отец хранит молчание. А лучше пусть найдёт для тебя место, о котором никому не известно. Я пошлю весточку твоему отцу когда всё закончится. Это всего лишь небольшая предосторожность. У меня слишком много врагов. Если я потерплю поражение, тебя и ребёнка могут попытаться убить. Мы должны предвидеть и такое развитие событий. Ты всё поняла, Елена?
Она с пониманием кивнула.
-Тогда езжай. И береги нашего сына!
Крисп ещё раз поцеловал супругу. Она же обхватив руками его шею, заплакала. Всё ещё плачущую супругу, Крисп проводил к носилкам. Он сам откинул полог и помог ей устроиться. Едва это произошло, как он подал знак одному из легионеров, а затем стоял и смотрел на маленький караван который с каждым мгновением становился всё меньше и меньше. Не дожидаясь пока он совсем исчезнет из виду, Крисп вернулся в палатку. Здесь он наклонился над медным тазом с водой и стал оттирать кровь с груди. Он всё ещё занимался этим, когда на него упали две тени. Одна большая, другая маленькая. Крисп повернул голову. У порога стояли два совершенно разных человека. Один выглядел ровесником самого Криспа. Он имел небольшой рост, худощавое лицо с высоким лбом и выразительные чёрные глаза. Молодого человека звали «Демиус». Необычное имя для еврея коим он и являлся. Демиус, вёл всю переписку при Криспе. К тому же он отлично разбирался в картах и владел различными диалектами. Попросту говоря, этот человек был очень умён. Беседуя с ним, Крисп всегда получал удовольствие. Второго звали Артемий. Он был выше на голову самого Криспа и обладал могучим телосложением, но не слишком выразительной внешностью. Особенно бросался в глаза приплюснутый нос который к тому же был необычайно широк. Артемию минуло 30 лет, последние пять из которых он состоял при Криспе. Крисп выбрал его в свою личную стражу из – за недюжинной силы, но впоследствии крепко привязался к Артемию. Ровно как и к Демиусу. Оба были беззаветно преданы ему и пользовались полным доверием Криспа. И хотя на людях, Крисп высмеивал любое упоминание о своих возможных врагах, он являлся человеком весьма рассудительным и всегда старался предвидеть возможные события. Именно эти качества и привели его к мысли тайно послать ко двору отца Артемия и Демисуса. Второй должен был разузнать обстановку при дворе, а первый проследить за тем, чтобы с ним ничего не случилось. Он их отправил в Рим несколько месяцев назад из Галии, ещё до своего прибытия в Византий в качестве командующего флотом. И вот они здесь. Оба грязные и наверняка голодные. Крисп по очереди обнял обоих, а затем усадил за свой стол, где всегда стояло блюдо с мясом и кувшин доброго вина. Он не мог не улыбнуться, наблюдая за тем, с какой жадностью они поглощают пищу. Крисп не задавал вопросов. Хотя все его мысли занимало будущее сражение, ему не терпелось узнать что происходит при дворе. Упоминает ли о нём отец? Он едва не вздрогнул от неожиданно раздавшегося голоса Демиуса:
-Всё гораздо хуже чем мы думали, мой Цезарь, - Демиус допил вино и почти сражу устремил на Криспа тревожный взгляд. – У вас много недругов при дворе. Тайных и явных. Самая опасная из всех, ваша мачеха, императрица Фауста. Сама она ничего не говорит императору, но её окружение только и делает, что пытается очернить вас перед императором. Они завидуют вашим успехам. Однажды об этом и император сказал. И казалось, что он вас защищает, но…пошли слухи, будто окрылённый победами Флавий Крисп решил сам стать императором Рима. Эти слухи дошли до слуха вашего отца, императора. И тут всё изменилось. Он стал откровенно и прилюдно отзываться о вас с недовольством. И это недовольство ежедневно подпитывается окружением императрицы. Я своими ушами слышал, - продолжал Демиус, понизив голос, - как племянник Фаусты заявил, будто ваши дни мой Цезарь уже сочтены. Наследником престола станет один из ваших сводных братьев. По его словам, будто бы сам император так решил.
Крисп мрачнел с каждым мгновением всё больше. Все его подозрения оправдались. Отца настраивают против него. Однако, до сей поры он не давал ни единого повода для подозрений. Он всегда и во всём покорно выполнял его волю. Этот случай стал исключением. Крисп поморщился. «Будь всё проклято, - думал он, - если бы я узнал всё это вчера, так не стал бы противиться воле отца а попросту отвёл бы флот без сражения. Теперь же в случае если флот будет разгромлен, можно не сомневаться какими будут последствия. Оставалось порадоваться за свою предусмотрительность в разговоре с Еленой.
-Это лишь полбеды, - донёсся до него голос Демиуса, - не меньшую опасность для вас представляет христианин Евсевий. Он неотлучно находится при императоре и оказывает на него серьёзное влияние. Император даже распорядился вышить христианский крест на своих знамёнах.
-И что здесь плохого? – удивился Крисп. – Я сам слышал рассказ отца о том, как ему явился пылающий крест. Это был знак его будущих побед и величия.
-Эти люди опасны мой Цезарь, - возразил не раздумывая Демиус. – Не так давно все христиане подвергались гонениям. Сейчас же всё изменилось. Император дал им власть. Многие из христианских священников стали получать жалованье из императорской казны. Сейчас они говорят о свое вере как о единственной правильной. Остальных Богов они поносят. Я сам стал свидетелем расправы христиан над человеком который осмелился сказать, что не признаёт их Бога. Они убили его. А ведь не так давно только и говорили как о любви и прощение. Император, не без помощи Евсевия, всячески поощряет действия христиан. Идут слухи, будто бы он собирается собрать их вместе, дабы утвердить единую веру в империи.
-Это всё? – коротко осведомился Крисп.
-Нет. Ещё говорят, будто император собирается переименовать Византий в Константинополь, и перенести сюда весь двор. Он распустил преторианцев, тем самым лишив сенат власти. Его могущество возрастает, а вместе с ним и могущество христиан.
-Дались тебе эти христиане, - с откровенной досадой произнёс Крисп. – По мне, так пусть будет любой Бог. Я выберу того, кого пожелаю.
-Мой Цезарь…
-Твой Цезарь хочет хорошо отдохнуть перед битвой, - резко перебил Демиуса Крисп.
-Прости меня, - Демиус покорно склонил голову.
-А ты ничего не хочешь сказать? Ты ведь и слова не произнёс, - Крисп устремил взгляд на Артемия. Тот лишь пожал плечами и коротко ответил:
-Я не люблю разговаривать, мой господин!
-Отличное качество, - заметил Крисп.
Следом за этими словами, он разлёгся на постели прямо в одежде и заложив руки за голову, закрыл глаза. О продолжение разговора не могло быть и речи. Оба, стараясь не шуметь, почти сразу же последовали его примеру. Они улеглись прямо на полу рядом с Криспом и заснули.


Глава 4

Ночной Босфор отсвечивал сиянием тысяч и тысяч звёзд, в которых словно купались сотни кораблей. Яркая луна лишь усиливала это удивительное впечатление, обволакивая залив мягким светом. И всё это плавно покачивалось под воздействием лёгкого бриза. Ровные ряды и совершенно одинаковое построение с двух сторон, ещё более подчёркивали красоту картину, придавая ей при этом некую торжественность. Расстояние между флотами едва ли превышало пять тысяч локтей. Триера могла преодолеть такое расстояние меньше чем за час. И если на одной стороне царило полное спокойствие, на другой происходило нечто, что большое походило на таинственный обряд.
То и дело мелькали вёдра. Тысячи людей окатывали друг друга потоками воды. Они поливали ею палубу судна и накрывали борта тяжёлыми воловьими шкурами, насквозь пропитанными морской водой.
Крисп лично и очень внимательно наблюдал за такими действиями. По опыту он знал насколько важно правильно приготовиться к будущему сражению. Иногда именно предусмотрительность в таком тонком вопросе решал и сам исход сражения.
Судно на котором ему предстояло идти в бой, было пятым по счёту в первом ряду, если смотреть со стороны Византия. Справа от него располагался Квирин. Эти две Пентеры и должны были стать главной ударной силой в центре. Крисп не упускал ничего из виду. То и дело на судне мелькал его серебристый шлем с римским орлом и белый плащ. Он всё время двигался. И не без труда. Свободного пространства на судне почти не имелось. Большая часть была занята вооружёнными легионерами. По пятам за ним шли два легионера с факелами. Стоило ему остановиться, как сразу же они освещали место, которое привлекло его внимание. Таким образом, он перемещался по всей палубе. Крисп особенно тщательно осмотрел Катапульту. И тому имелась причина. Порой случалось, что она срывалась с места и проломив борт падала в море, тем самым уничтожая и сам корабль. Стягивающие её канаты внушали доверие. Деревянные колёса были наглухо прикреплены к палубе. Рядом стоял большой кувшин с маслом. Он в свою очередь был прикреплён к самой катапульте верёвками. Крисп приказал накрыть масло смоченной воловьей шкуры. Вздумай она загореться, пришлось бы очень нелегко. А огня будет немало, - думал он переходя к боевым башням. Их вид вызвал у него довольную улыбку. Лучники на месте. Запас стрел приготовлен. Длинные копья сложены у самых бортов. В шаге от них стояли вёдра и горшки, наполовину наполненные маслом. У всех горловина была накрепко завязана верёвкой. Другой конец был сооружён в виде петли. В нужный момент её просто набрасывали на кончик копья и затягивали. Иными словами говоря, почти всё было готово. Оставалось решить, что делать с гребцами и вёслами. Движение судна должен был обеспечить лишь нижний ярус с самыми короткими вёслами. Два яруса оставались без действия. Это было вынужденное решение. Длинные вёсла могли попросту зацепиться за вражеское судно и тем самым остановить их продвижение. Что могло привести к поражению. Да и меньше шума. Причин для такого решения имелось немало, однако Крисп размышлял недолго: Оставим как есть, - думал он. -Они могут понадобиться в любое время.
Он остановился позади башни что стояла на корме и задрал голову кверху. Луна светила слишком ярко. И это обстоятельство могло сильно осложнить их положение.
-Цезарь, - рядом с Криспом возникла фигура Демиуса. Его голос был едва слышен, а слова предназначались только для уха Криспа. – Ты должен знать. Многие считают твой план безумием. Они сравнивает его с прохождением виновного сквозь строй своих товарищей, где каждый отвешивает ему добрый удар палкой.
-Вот как? – задавая этот вопрос, Крисп возвысил голос настолько чтобы его слышали все на судне. – Мой план сравнивают с прохождением виновного сквозь строй? – Он повернул голову в сторону Демиуса и с той же громкой нарочитостью продолжал. –Тот кто сделал такое сравнение, глуп от рождения. Известно, что ума в долг взять нельзя, иначе бы он понял разницу. Для начала, мой дорогой Демиус, идёт не один связанный пленник, а вооружённый отряд готовый не только встретить палку, но и опередить её. Уже одно это обстоятельство вполне способно уничтожить этот самый строй. Потом, они не знают когда надо бить. Представь к примеру…сорок легионеров с палками которые не знают когда нужно нанести удар и не очень хорошо видят пленника. Согласись, что будь он даже один, у него появится возможность нанести ущерб своим противникам и скрыться. Ну а если, он будет знать, что в конце испытаний, его ждёт не смерть , а золото…бьюсь об заклад что многие из нас смогли бы пройти сквозь этот строй.
Крисп видел как после его слов многие воодушевились. Послышался громкий смех. Люди оживлённо заговорили между собой при этом не прекращая работы. А Демиус…он только и мог что бросить восхищённый взгляд на Криспа. Тому удалось без особых забот внушить своим людям уверенность и спокойствие.
Бросив ещё один взгляд на луну, Крисп воодушевился. Появились тёмные пятна. А вслед за ними, вокруг стала гораздо темнее, но всё ещё недостаточно для того чтобы подойти незамеченными к флоту Лициния. Однако тянуть более было нельзя. И Крисп поднял руку давая знак к началу боевых действий. Едва рука Криспа взметнулась в верх, как у обоих бортов появились люди с факелами. Размахивая ими, они стали подавать условленные знаки на остальные суда. А следом за знаками над водой проносился приглушённый голос:
-Начинаем! Расстояние между судами пятьдесят локтей!
Спустя небольшое время, раздался звук опускаемых в воду вёсел. Ещё мгновение и шум воды возвестил о том, что десять первых судов Римского флота двинулись в атаку.


Глава 5

Крисп стоял на носу судна, и пригнувшись следил за флотом Лициния. Самое важное состояло в том, чтобы они не догадались раньше времени о том, что происходит. И судя по положению судов противника и тишине, им пока сопутствовал успех. Расстояние между флотами тем временем быстро сокращалось. Крисп десятки раз подумывал о том, чтобы ускорить ход судна, но по многим соображениям решил не делать этого. Такой шаг мог вызвать лишний шум и сбить ход судов, которые шли вслед за ним. А ведь очень многое зависело от того, как и сколько судов смогут дойти до конца. То, что пройдут не все, было ясно с самого начала. И это обсуждалось отдельно на совете. Те суда, которые не смогут пройти должны были атаковать противника в меру своих сил и там, где это только возможно.
Крисп шёпотом подозвал командующего Пентерой. Когда тот появился позади него, Крисп бросил только одно слово:
-Готовьтесь!
Тем временем, на судах противника замелькали огоньки. Они уже сблизились настолько, что до них стали доноситься голоса. По всей видимости, их манёвр обнаружили. Однако пока они сумеют приготовиться для защиты, пока передадут сообщение на другие суда. Если успеют передать, - поправил себя Крисп. Опёршись о борт, он зорко следил за всем, что происходило впереди. Его левая рука до боли сжимала рукоятку меча, а плащ развевался на ветру подобно знамени. Он и было знаменем для всех, кто находился позади него и рядом с ним.
Расстояние сократилось настолько, что были видны очертания людей снующих по палубе.
-Начинайте! – изо вех сил закричал Крисп.
Пронеслось одно короткое мгновение и…барабанный бой буквально взорвал ночную тишину. Судно мгновенно ожило. У бортов появились десятки людей с зажжёнными факелами. Прошло ещё несколько томительных мгновений в течение которых всё вокруг обрело бешенный ритм. Судно Криспа поравнялось с проходом, а затем плавно скользнув в него, двинулось между строем кораблей противника. Одновременно с этим стали раздаваться дикие крики. С обоих бортов полетели сотни горшков и вёдер с горящим маслом. Часть из них ударилась об борта кораблей. Их сразу же охватило пламя. Другие упали на палубу. Масло, а вместе с ним и языки пламени стали расползаться во все стороны. И лишь самая малая часть, не долетев упала в воду. Одновременно с этим несколько человек прикрыли Криспа со всех сторон щитами. Но не только. Большая часть легионеров расположилась вдоль бортов, и прикрывала щитами других, которые спешно готовили новую атаку. С кораблей противника стал сыпаться град стрел. Крисп слышал, как они ударялись о щиты. Прикрытый со всех сторон, он мог лишь видеть то, что происходило впереди настолько, насколько позволял лунный свет. Но и этого хватило чтобы почувствовать относительное спокойствие. Впереди вообще ничего не происходило. Проход оставался полностью свободным. Видимо, противник так до конца и не понимал главный замысел этого удара. Крисп осознавал опасность, но не мог и не желал от неё прятаться . Он должен видеть происходящее, иначе не сможет принять правильное решение.
-Щиты прочь! – закричал он во весь голос. Как только приказ был выполнен, он бросился на корму, где судя по шуму шёл ожесточённый бой. Достигнув кормы, он застыл, испытывая одновременно и удивление и радость. Часть гребцов высыпала на палубу. Они голыми руками хватали горящие горшки и перебрасывали их на корабль противника. Следом в бой вступили лучники. Туча стрел понеслась по направлению следующих двух кораблей противника, мимо которых им предстояло проплыть. В это время, в проходе показался ещё одно Римское судно. Крисп видел как они продолжили атаку на горящие корабли противника. Однако как они ни пытался понять, что происходило в остальных девяти проходах, ничего не получалось. Шум стоял невообразимый. Вместе с огнём появился и дым. Да ещё темнота…не оставалось никакой возможности понять происходящее в других местах. Оставалось только двигаться вперёд и нанести как можно больший урон противнику. На этой мысли Крисп и сосредоточился. Его судно шло тем же ходом и пока не получило ни одного повреждения. Но это было лишь начало. Так думал Крисп. Сокрушительный удар мог последовать в любое время и уничтожить все планы. Эта мысль заставляла его носиться по всему судну и громким голосом раздавать приказания. Наиболее часто его видели на носу высматривающего путь. Крисп ожидал, что противник догадается преградить им путь и втянет в затяжные бои . И каждый раз видя, что его опасения не оправдываются, он с ещё большим воодушевлением направлял действия людей. Во многом благодаря именно ему, судну удавалось не только продвигаться вперёд, но и наносить значительный ущерб. Горящее масло нескончаемым потоком перебрасывалось на корабли противника. Пожары возникали один за одним. Жар был настолько сильный, что даже воловьи шкуры не загорелись. Приходилось их постоянно поливать водой и следить за тем, чтобы пламя не перебросилось на судно. Но не только. То и дело раздавался своеобразный свист. Видеть стрелы не представлялось возможности. Поэтому чаще всего о пущенной стреле говорил этот самый свист или очередной крик несчастного который стал её жертвой. Впрочем, таких случаев было немного. Большей частью стрелы пролетали мимо. Если уж они видели то, что происходит только впереди и по обе стороны от судна в пределах ближайших двух противников, так сами противники были лишены и такой возможности. Оттого им и удавалось проходить без серьёзных повреждений. Как правило, противники их видели лишь тогда, когда было уже слишком поздно что – либо предпринять. Корабль внезапно выныривал из темноты и дымовой завесы, закидывал огнём и не останавливаясь шёл дальше. Идущий следом корабль проделывал тоже самое. Удача сопутствующая им на протяжение всего этого времени, отвернулась. Когда Криспу доложили что масло заканчивается, он приказал пустить в дело тот самый большой кувшин, который берёг для катапульты. А когда и содержимое кувшина было израсходовано, он приказал бросать факелы и всё что может гореть. Скоро вообще ничего не осталось. И тогда удача снова вернулась на борт. Судно вынырнуло из прохода, почти без потерь миновав смертельную опасность. Оно некоторое время шло прежним ходом, а затем Крисп приказал повернуть судно носом в обратную сторону. Как и задумывалось, он собирался ударить по флоту Лициния уже с тыла. Манёвр опасный, так как они могли столкнуться со своими же судами, которые выходили из прохода. Но времени на предосторожности не оставалось. Как только корабль развернувшись, остановился, всем предстало место битвы. И это было грандиозное зрелище. Ночь и дым, делали слепыми всех, кто находился в гуще битвы. Остальные же всё ясно могли видеть. И помогал в этом огонь. Десятки столбов пламени взвивались далеко наверх, к небу, освещая всё вокруг себя. И это позволяло увидеть и оценить ход сражения. Первый же взгляд позволял сделать неутешительные выводы. Лишь треть судов Римского флота смогла прорваться сквозь проход. Часть застряла в проходах. Ещё треть судов так и не смогла войти в проход. Столкнувшись с кораблями Лициния, они вели непрерывный бой. Даже отсюда было слышно, как работают катапульты. Иными словами говоря, план удался лишь частично. Основная масса кораблей вынуждена была втянуться в затяжное сражение. При таком преимуществе со стороны Лициния, не оставалось сомнений как именно завершиться сражение.
Крисп горящими глазами следил за скоплением кораблей и понимая насколько опасно любое промедление, лихорадочно продумывал возможное продолжение сражения. За ним воцарилось полнейшее уныние. Многие из его людей считали сражение проигранным и как следствие, бросали на Криспа неприязненные взгляды. Это продолжалось до тех пор, пока на бор корабля не поднялся Квирин. Правая рука у него была в крови. Но он не обращал внимания на рану. На его лице было написано отчётливое беспокойство. Квирин подошёл к Криспу и с отчётливой тревогой в голосе, заговорил:
-Цезарь, план не удался. Пройти удалось не всем. У нас осталось сорок судов. Часть из них повреждена. Надо отступать. Мы все ждём твоего приказа.
-Отступать? – Крисп обернулся словно ужаленный, и бросил на Квирина жёсткий взгляд. – Да ты не в себе Трибун, если предлагаешь мне поражение, когда я почти победил.
-Цезарь! Это поражение!
-Это победа, Трибун, - закричал Крисп, - или ты ослеп? Получилось даже лучше чем я того желал. У нас сорок кораблей. И что важнее, все они могут маневрировать. А что есть у Лициния? Вперёд они пройти не могут. Наши корабли преградили им путь. И не только, они почти полностью скованны. У них остаются свободными лишь суда на флангах и лёгкие галеры в задних рядах. Даже если им не мешать, Лицинию понадобится целый день для того чтобы высвободить свой флот из ловушки. И не забывай про огонь. Если мы сейчас затопим корабли Лициния на флангах и те что стоят перед нами, он окажется в полной ловушке и уже никогда не сможет выбраться. А когда это случиться, нам останется просто ждать, пока огонь до конца сделает своё дело. Самое важное сейчас. Не позволить Лицинию развернуть флот. Вот этим ты и займёшься, Легат. Возьми тридцать судов, раздели их и топи суда на флангах. Остальные пойдут за мной. И не теряй времени зря.
-Цезарь! – Квирин молча повиновался хотя по лицу было видно, что он не согласен с оценкой событий. Тем не менее он молча отправился приказ командующего флотом. Не успел покинуть корабль, как на судне раздаваться громкий голос Криспа, отдающего приказа. Понемногу, возбуждение, владевшее им, стало охватывать и остальных. Но никто и близко не понимал, что чувствовал Крисп. Он весь был охвачен азартом, ибо в отличии от остальных видел преимущество которое они получили и которому пока никто не кроме него не придавал должного значения. Но скоро, всё стало меняться. Всё в эту ночь сопутствовало успеху Криспа. Галеры которые он собирался атаковать были заняты собственным спасением. Они боролись с огнём не замечая самой большой опасности для всего флота. К ним пришло понимание происходящего лишь тогда, когда в них полетели ядра. Десять судов, выстроившись в ровную линию, пустили в ход катапульты. Каменные ядра тучами обрушились на задние ряды флота Лициния. Нападение на лёгкие галеры не вызвало должного ответа. Сами же галеры, попытались развернуться и уйти от смертоносного обстрела, но это действие слишком запоздало. В связке с огнём, обстрел быстро привёл к желаемому результату. Галеры начали тонуть одна за другой. Крисп до полной хрипоты кричал, управляя одновременно ударом всех десяти судов. Едва завидя возможность выхода из ловушки, он тут же направлял туда удар отрезая путь к отступлению. Им отвечали, но слишком вяло. Большинство ядер противника даже не долетали до них и были более опасны для своих же кораблей. К тому времени, когда солнце появилось на горизонте, часть галер в задних рядах успела пойти ко дну. Над водой лишь торчали обломки судов и верхушки мачт. Рассвет позволил приступить к более активным действиям. По приказу Криспа, суда начали сближаться с противником. Следовало потопить все суда в задних рядах. И для этого пришлось местами идти на абордаж. Противник, ослабленный огнём, и обстрелом почти не оказывал сопротивления. Не имея возможности двигаться, корабли Лициния вспыхивали один за другим. Шаг за шагом, Крисп уверенно вёл Римский флот к победе. И это продолжалось до самого вечера. Ещё до наступления темноты, над заливом раздалось восхищённое:
-Слава Цезарю! Слава Флавию Криспу!


Глава 6

Рим. Двор императора Константина.

[Маришка]

А теперь продолжение книги "Чаша императора". Вернее первые 5 глав

Ого...я ещё «Чашу императора» не дочитала...а тут уже вторую книгу пишут...ну и темпы....

[egle]

Прочитала первые 5 глав "Флавия Криспа". Динамично.


*****************

Вопрос возник только один: Квирин. Имя герою дано с неким далекоидущим в плане сюжета "смыслом" или это случайный выбор? Просто в Римской империи, насколько я понимаю, не в традиции было давать отпрыскам имена Богов, тем более - к тому времени - уже подзабытых и малопочитаемых... да и вообще с мужскими именами у римлян было небогато: около 72 всего и в районе 18 часто используемых.

Кроме того, как читатель с большим стажем, не могу не заметить, что зрительно (визуально-иероглифически) похожие имена героев (а у нас Крисп, Квирин - оба короткие, начинаются на К, третья буква "и") всегда немного сбивают с толку, особенно, когда быстро читаешь - иногда не сразу сумеешь сообразить, про кого же речь в этой сцене. И ещё - вот лично у меня - когда в книге встречаются вот такие имена-двойняшки, образы героев не складываются в воображении, потому что как-то... накладываются друг на друга, что ли, из-за "похожести" имён.

В общем, у меня имя вызывает некоторые сомнения (по двум вышеизложенным причинам). И если имя Квирин конкретно для этого героя не принципиально, я бы предложила его заменить.

P.S. Если, конечно, этот персонаж у нас не мистическое воплощение Ромула, основателя Рима...
Под именем Квирина почитался обожествленный Ромул.(цитата)


*****************

А ещё у меня предложение - давать каждой главе название-уточнение (по месту и времени).
Ну, вот как в первой: Босфор. Византий. 324 год от рождества Христова
или в будущей 6-ой: Рим. Двор императора Константина.

Мне нравится, как это выглядит и звучит. Конечно, в некоторых главах речь будет идти про одно и то же место и время, но и там ведь можно варьировать творчески - ну, к примеру, там "Покои царицы. Месяц спустя", "Тронный зал. Ночь на 4 мая 324 года от РХ", "Окрестности ВизАнтия. За неделю до сражения"и т.п..

[Donna]

Маришка, торопись, дорогая Думается, над второй частью серьезно поразмышлять придется .

[Donna]

egle , я про имена тоже так подумала. У меня тоже иногда бывает подмена одного другим. От этого я путаюсь и приходится возвращаться назад. Это на усмотрение автора. А насчет названия глав- я "за" двумя руками. Это и визуально красиво, и если хочется перечитать какой-то отрывок-удобно, да и по названиям глав можно отслеживать динамику событий. Мне импонируют книги, где главы имеют название. А вот насчет новой темы мне не понятно. Я-то думала, что рано или поздно все события 1 части подтянутся и здесь. Речь-то идет о зарождении ордена "Белых Единорогов". Почему нужно выделять 2 часть в отдельный роман??? Непонятно ...

Да, еще к названию глав. Предлагаю это делать общими усилиями. Как вы? А еще предлагаю авторский текст разнообразить подробностями, описаниями, прочими лирическими отступлениями. Ибо считаю, что изменить сюжет под силу только автору, а мы вполне можем проявить себя в таких вот описательных моментах. В общем, это не ново. В первой части пытались. Тем более, что автор в основном дает канву, сюжетную линию. Вот мои такие мысли. Отправляюсь читать..

Сообщение отредактировал Donna: 11 августа 2011 - 17:24

[Donna]

Прочитала на одном дыхании!

Про имена Криспа и Квирина. Если вместо Квирина периодически использовать "командующий 12 легиона", то вполне и не запутаемся. Достаточно четко описан он; это тоже не должно ввести читателя в заблуждение даже при быстром чтении. Очень разные персонажи, спутать невозможно.

Скоро предложу свой вариант названия глав..

Сообщение отредактировал Donna: 14 августа 2011 - 12:28

[LouisBrignon]

Прежде чем вносить изменения, имейте в виду, что здесь имеют место реальные исторические личности. А в некоторых случаях. я ввожу в книгу действия в точности соответствующие историческим событиям. На самом деле тема древнего Рима для меня нова. Я мало знаком с тем периодом истории. Поэтому я возьму небольшой перерыв. На недели две - три . Нужно прочувствовать эту эпоху. А пока ещё четыре главы, с шестой по девятую
6-9 главы

Луи Бриньон «Флавий Крисп» (продолжение книги "Чаша императора"). Главы 6-9

Глава 6
Римский сенат две недели спустя

Римские сенаторы не только внимательно слушали человека стоявшего в центре зала, но и часто перебивали его речь овациями. Зал был полон как никогда. И событие того действительно стоило. Император прислал префекта, дабы сообщить сенату подробности произошедшей битвы. Юлий Юлиан, префект Рима, выглядел немного бледным, что не мешало ему громко и чётко выполнять приказ императора.
-Двести судов сожжено, более ста сдались. Захвачено двадцать семь тысяч пленных и много золота. Лициний прислал послание в котором изъявляет покорность и признаёт себя верным слугой императора.
Эти слова были прерваны бурными аплодисментами. Все сенаторы стоя аплодировали этим вестям. Все, за исключением одного. Это был толстяк, маленького роста с круглым и очень светлым лицом. Он сидел в самых верхних рядах. С его лба постоянно струился пот и он вытирал его краем своего хитона. Создавалось впечатление, что его вообще не интересует происходящее в сенате. Сказанные им слова лишь подтверждали эту догадку:
-Как же здесь жарко! Благосклонность «Соль» порой сильно раздражает!
Слова были сказаны не очень громко, но тем не менее их услышали многие. Постепенно шум аплодисментов стихал. Взгляды присутствующих обращались в сторону толстяка. Чуть позже раздался возмущённый голос:
- Публий Скапула, вы снова показываете неуважение сенату!
-Прошу прощения, - тот кого назвали «Публий Скапула», изобразил на губах виноватую улыбку, - всему виной моя проклятая память. Я всё время забываю о том, что не должен упоминать Римских Богов. Вместо «Соль» следовало сказать…опять провал, никак не вспомню имя нового Бога. Не беда. Всегда найдутся рядом люди, которые напомнят мне о нём. И уж раз я получил слово, хотелось бы задать вопрос префекту. Вы приняли решение?
-Да! – раздался снизу твёрдый ответ. – Я покидаю свой пост вместе со всеми «Преторианцами».
-А это по всей видимости, новый префект, - Публий Скапула встал и накинув свободную часть хитона на правую руку, устремил насмешливый взгляд в сторону входящего в зал сената, высокого человека.
-Юний Анний Бас!
Новый префект остановил и принял вызывающе гордую позу. Не успел он остановиться, как Публий Скапула встал и начал спускаться вниз. Спустившись вниз, он прямиком направился к выходу. Возле нового префекта он остановился и очень громко произнёс:
-Я не припомню такого имени среди патрициев. И всё же, позвольте поздравить тебя с новым назначением.
В ответ раздался высокомерный голос:
-Позволь напомнит тебе, что по закону я могу вступить в должность только после одобрения сенатом.
-За этим делом не станет. Мнение римского сената редко расходиться с мнением императора. Особенно в последние годы.
Публий Скапула покинул сенат. Внизу на площади его четыре раба с носилками. Ещё один стоял с опахалом. Это был хрупкий юноша со смуглым лицом. Он всегда находился рядом с сенатором. Тот не выносил жару настолько, что даже во время движения пользовался его услугами. Завидев Скапулу, юный раб со всех ног бросился к нему. Едва почувствовав благодатную свежесть, он расплылся в довольной улыбке и сделав неопределённый жест в сторону солнца, которое в этот день старалось согревать лучше обычного, он уселся в носилки. Скапула проделывал всё так словно собирался отправиться в далёкое путешествие а не на рынок рабов куда он и держал путь. Здесь следует добавить лишь одно – рынок рабов так же как и сам сенат, находился в пределах римского форума. И как всегда, на улицах Рима находилось слишком много людей, которым, по мнению сенатора, было здесь совсем не место. Отчего приходилось часто останавливаться, и поездка немного затянулась по времени. Впрочем, усилиями юного раба, Скапула, почти не замечал этой маленькой неприятности. Очень скоро, они оказались в тени свода величественной арки. Затем проследовали в самый центр рынка рабов и здесь остановились. Скапула высунул голову и стал смотреть. Его взгляд сразу же привлёк молодой военный. Судя по знакам отличия он носил звания центуриона. Молодой человек обладал высоким ростом, благородным чертами лица и яркими голубыми глазами. Иными словами говоря, с одного взгляда в нём можно было определить того, кого называли «отпрыском благородных патрициев». Вид молодого человека изменил выражение глаз Скапулы. Вместо обычной насмешливости появилось отчётливая нежность. А вместе с ней и мягкая улыбка. Заметив, что молодой человек смотрит только в одно место, сенатор проследил за его взглядом. Без всякого сомнения, центурион смотрел на рабынь. Вернее на одну из них. Даже закованная в цепи она производила впечатление свободного человека. Гордо поднятую голову ещё более подчёркивал высокий рост. Взгляд буквально сверкал. И в нём выражалось одновременно презрение и гнев. Маленькая арена в которой она находилась была окружена кривой изгородью. Вместе с ней в ряду стояли ещё два десятка женщин. И у всех головы были опущены. Только она одна не желала признавать своё унижение. Скапула невольно засмотрелся на чёрные глаза этой женщины. ВО всём остальном она ничем не отличалась от других. Такая же грязь на лице и на одежде. Волосы…представляли собой ещё более ужасное зрелище. Неизвестно как долго бы смотрел Скапула на рабыню, если в это время до него бы не донёсся громкий хор голосов, который произносил:
- Господь Единый и Всемогущий!
Скапула обратил внимание на толпу христиан, которых возглавлял мужчина старше средних лет с серебристой бородой. У него на груди висел большой крест. Скапула усмехнулся и стал прислушиваться. Этот человек говорил о том, что все люди равны перед Богом, что рабство это грех, что мы не должны обижать ближних своих. Скапула хорошо видел с какой внимательностью его слушают. В особенности рабы. Послушав ещё немного, он сделав знак юному рабу сошёл с носилок. Почти сразу же после этого, по всему рынку разнёсся насмешливый голос:
-Сильвестр, почему бы тебе не начать с освобождения собственных рабов? Или ты только другим даёшь добрые советы?
Вокруг стал раздаваться смех. Человек с крестом резко обернулся. Увидев кому принадлежат слова, он только и пробормотал:
-Господь не позволяет мне ответить тебе, сенатор Скапула. И мне остаётся лишь молить его о снисхождении к твоей слепоте.
Не успели отзвучать эти слова, как он , а вместе с ним и все христиане отправились прочь с рынка. Глядя им вслед, Скапула пробормотал:
-Я начинаю завидовать христианам. Римские Боги при всём своём могуществе не могут спасти от неудобных вопросов.
В этот миг рядом с ним раздался мягкий голос:
-Ты верен себе! Но позволь заметить, насмешка над Епископом Рима может плохо закончится даже для тебя.
Скапула устремил удивлённый взгляд на центуриона который чуть ранее привлёк его внимание. Тот стоял перед ним с очень серьёзным лицом. Но оно изменилось едва раздался голос сенатора
-Я просто в растерянности. Неужели Сильвестр ошибся? По его мнению, я ослеп. Однако…мне кажется, будто я всё ещё вижу… собственного сына. Если это действительно ты, Квинт, дай мне знак.
Центурион, или вернее, сын сенатора Квинт Скапула не смог сдержать широкую улыбку. Скапула поманил сына пальцем за собой, одновременно давая знак юному рабу чтобы он усерднее использовал опахало, а затем быстро пошёл в сторону арены с рабынями. Скапула по привычке семенил и жестикулировал руками. Обычно едва ли не каждое его слово подчёркивалось определённым жестом. Руки бездействовали лишь когда он молчал, а это случалось крайне редко:
-Что это за пост, епископ Рима? – спрашивал он у сына с откровенным раздражением. –Жрецам место в храме, а эти ходят по улицам и призывают к смирению и любви. Спрашивается, зачем тогда им нужна власть? К чему это звание, епископ Рима? Христианские священники претендуют на право занять место посредников между людьми и Богами. То есть каждый из них получил отличную возможность облечь свои желания и мысли в волю Богов, а император своим указом придал этому безумию вполне законное основание. И самое неприятное состоит в том, что мы не сможем оспорить эти слова, ибо по понятным причинам не сможем их опровергнуть. Остаётся радоваться за самих христианских священников, которые никак не могут прийти к единому мнению по поводу того, что именно говорит их Бог. Но здесь всё понятно. У каждого свои интересы. И это вселяет надежду.
Скапула остановился у группы людей, которые яростно что- то обсуждали. Завидев сенатора, один из них, с длинными усами и короткой бородой, облачённый в потрёпанный восточный халат, быстро подошёл к нему и подобострастно поклонившись, с почтением произнёс:
-Чем может служить бедный грек великому Скапуле?
-Если хочешь сделать мне приятное Строкл, отдай мне даром ту высокую рабыню с гордым взглядом.
-Ты смеёшься надо мной, доблестный Скапула, - торговец рабами вскинул на него обиженный взгляд, - фессалийка Виталия происходит из очень знатного рода. За неё я получу не меньше пятидесяти солидов.
-Пятьдесят солидов? – насмешливо переспросил Скапула. – Да за такие деньги я могу убить тебя, твою охрану, даже твою семью, а потом забрать рабов даром.
-Это незаконно! - вскричал бледнея торговец рабами.
-Ты кому это говоришь, Строкл? Или твоя глупость не допускает появления законных причин для такого поступка?
-Сорок пять!
-Пожалуй я оставлю твою семью в покое!
-Сорок два!
-Думаю и тебя можно пощадить. А вот с охраной придётся расстаться.
-Сорок солидов моё последнее слово.
-Хитрец, тебе известна моя доброта. По этой причине я дам тебе пятнадцать солидов и не стану никого убивать.
-Двадцать. И ты ещё купишь пять рабынь. Один солид за каждую.
-Можешь гордиться, Строкл, ты единственный кому всегда удаётся одурачить меня.
Скапула достал кошелёк и отсыпал нужную сумму прямо в подставленные ладони торговца рабами. Золото тут же исчезло во внутренних складках. На губах Строкла расплылась довольная улыбка.
-Ты как всегда добр ко мне. Не хочешь посмотреть товар?
-Я не настолько глуп. Веди. Я сам выберу рабынь.
Направляясь вслед за торговцем рабами к арене, Скапула исподтишка бросал взгляды на сына и видел как тот мрачнеет всё больше и больше. Он явно наслаждался этими мгновениями, так как совершенно точно определил симпатию своего сына к этой рабыне.
Всё что касалось пятерых рабынь, не заняло много времени. Они все выглядели одинаково и по сути являлись неким грузом без которого нельзя получить главную добычу. Именно на фессалийке, Скапула и сосредоточил своё внимание. Даже короткий осмотр привёл его в восхищение. Рабыня обладала безукоризненными формами. Но её нрав был далёк от спокойного. Она едва не укусила Скапулу, когда тот стал осматривать её зубы. Скапула со знатоком дела прошёлся взглядом по стройным ногам. Затем его взгляд остановился на полных грудях.
-Такая родит крепких мальчиков, - пробормотал Скапула и схватив за ворот платья резко дёрнул. Материя треснула, но фессалийка успела прикрыть грудь руками. При этом с её лица не сходило презрительное выражение. Все услышали яростный шёпот:
-Посмеешь тронуть меня ещё раз римлянин, я убью тебя!
-Я слишком стар для неё, - с притворным вздохом произнёс Скапула. Он притворно оглянулся по сторонам. Заметив сына он поманил его пальцем и громко произнёс:
-Прими мой подарок Квинт. Рабыня твоя. Делай с ней всё, что пожелаешь! Но будь осторожен. У неё есть когти.
Скапула видел, как мелькнула на лице сына радостная улыбка. В который раз он угадывал истинное положение вещей, и в который раз не показывал истинные мотивы своих поступков.


Глава 7

В то время когда происходили все эти события, человек о котором так или иначе упоминали все, как в империи так и за её пределами, чувствовал себе хуже самого последнего раба. Несколько последних недель император Константин без конца принимал ванны с горячей водой. Он это делал по совету того же Евсевия. Евсевий находился при особе императора неотлучно. На Константина благодатно действовал голос епископа. Тот без устали возносил молитвы Господу моля его даровать освобождение от болезни. Император был подвержен проказе. О ней знали немногие, ибо Константин всячески скрывал свой недуг. Что не мешало ему прислушиваться ко всем словам единственное значение которых состояло в том чтобы избавить его от этой страшной болезни. Более всего достойными внимания ему показались слова Евсевия о воде. По утверждению епископа вода в сочетание с молитвой очищает и тело, и дух.
Возможно именно эти слова вспоминал император лёжа обнажённым на мраморных ступенях бассейна. Над его головой, впрочем как и во всей бане, поднимались клубы густого пара. Ноги императора были опущены в воду, а тело выше пояса открыто для ухода, коим занимались сразу четверо полуобнажённых рабынь. Ещё две стояли на коленях у его головы и постоянно поправляли подушки на которых она лежала. Рабыня черпали из бассейна горячую воду, и медленно сливали её из Ковшов на грудь императора. Вернее, они сливали её на определённые места. Это были плоские бляшки, покрытые по краям едва заметной чешуей. Именно они и были предметом внимания рабынь. Император часто закрывал глаза, предаваясь ощущениям. И столь же часто бросал взгляд в сторону коленопреклонённого Евсевия. Тот стоял в одном из углов спиной к императору и беззвучно молился. Когда в комнате появился раб с позолоченной чашей, рабыни перестали лить воду. Следом за рабом с чашей появились два вооружённых стража. Один из них нёс в руках ягнёнка. Раб поставил чашу рядом с императором и сразу удалился. Стражи же, поднесли ягнёнка к чаше и прямо над ней вскрыли шею. Горячая кровь заструилась в чашу . Когда она заполнилась, стражи ушли и унесли мёртвого ягнёнка, а в руках рабынь появились продолговатые куски с овечью шерстью накрепко стянутые нитками. Тыльной стороной, они смачивали их кровью ягнёнка, а потом бережно смазывали ими больные места императора. Так продолжалось до той поры, пока чаша не опустела. Грудь императора покраснела от крови. Однако судя по его лицу, он испытывал определённое удовольствие от всех этих действий. Но это выражение изменилось, как только дверь в очередной раз открылась и в бане появилась красивая молодая женщина в воздушном платье украшенным множеством драгоценностей. Волосы женщины были искусно уложены и ниспадали на открытые плечи. На голове сверкала диадема. Голос прозвучал с глубокой почтительностью.
-Мой повелитель чувствует себя лучше? – императрица остановилась а затем и опустилась на колени по правую сторону от императора. Её взгляд был полон нежности и участия. Тот, отвечая даже голову не повернул в её сторону.
-Гораздо лучше. Что тебя привело Фауста?
-Забота о твоём здоровье и…твоей империи, - последовал быстрый ответ. Было понятно, что императрица ждала и приготовилась к этому вопросу.
-Моей империи угрожает опасность? – задавая этот вопрос император закрыл глаза, но прежде знаком показал рабыням чтобы они покинули бассейн. Все кто находился рядом с императором отошли в дальний угол и опустили глаза как и было приняты в подобных случаях.
-Твоей империи давно угрожает серьёзная опасность, но ты этого не видишь, мой повелитель, - вкрадчиво произнесла императрица. – но я твоя преданная жена, вижу эту опасность и считаю своим долгом предостеречь тебя.
-Лициний принёс мне присягу и будет отправлен в место откуда он уже никогда не сможет выбраться. Царь Персии прислал послов и предлагает перемирие. Других врагов я не вижу.
-Ты забываешь о Криспе. Он очень умён. А его победы принесли ему славу и любовь римского народа. Ещё больше любит его армия. Некоторые сенаторы открыто предлагают избрать его императором. Они подбивают народ к мятежу против тебя. А твой сын не только поощряет все эти действия, но и при всех показывает неуважение к императору. Не так давно он изгнал Флавия Сета, твоего посланника. Он велел ему дожидаться снаружи. А потом, при всех приказал страже убить Сета, если он ещё раз войдёт к нему без позволения. Императорская печать ничего для него не значит, иначе он стал бы заявлять, что твоё послание это ошибка. Его слова слышали все.
-И Крисп доказал свою правоту, - ледяным голосом произнёс император. Он открыл глаза и повернув голову бросил на неё взгляд от которого она невольно поёжилась. – Я знаю чего ты добиваешься Фауста. Твоя ненависть к Криспу известна не только мне, как и любовь к собственным сыновьям. Однако я подумаю над твоими словами. В них есть смысл. Если они к тому же окажутся правдивы, мы вернёмся к этому разговору.
Император вернул голову в прежнее положение. Императрица поняла, что разговор закончен. Она могла быть довольна собой. Если она и не получила желаемого, то можно было не сомневаться в том, что ей удалось заронить очередные зёрна сомнения в душу императора. Едва императрица покинула баню, как император обратился к Евсевию с вопросом :
-Что ты думаешь о словах Фаусты?
-Господь испытывает каждого из нас. Возможно и для тебя настанет час тяжких испытаний, - раздалось в ответ.
Услышав эти слова, император погрузился в тяжёлые раздумья. К словам Фаусты он никогда не придавал большого значения. Иное дело Евсевий. В словах епископа, император почувствовал опасность для себя.
Императрица же, прямиком отправилась в свои покои. Завидев её, рабыни склонились в низком поклоне. Несколько голосов одновременно почтительно произнесли:
-Августа!
-Оставьте меня одну, и передайте Уросию что я хочу его видеть! – резко бросила императрица. Эти слова прозвучали не случайно. Фауста чувствовала огромную потребность остаться одной. И эта потребность диктовала…безумная радость. Сотни бесполезных попыток и вот…первая, пусть маленькая победа. Все приписывали ненависть к Криспу…её тщеславию. Даже Константин был уверен, что она желает убрать Криспа лишь для того чтобы освободить путь к престолу трём своим сыновьям. Как они все ошибались. И как бы удивились узнав, что Фауста испытывает к Криспу в некотором роде даже любовь. Ей всегда нравился Крисп. Он был сдержан, относился с почтением, молчал даже тогда когда мог ответить. Но не из – за недостатка ума, а по причине отличного воспитания. В Криспе всё было идеально. И это не могло не вызывать восхищения Фаусты. Со временем он мог стать одним из самых величайших правителей. И она не сомневалась, что народ его будет любить. Её пасынок был многим достойнее собственных сыновей. Эта истина в которой Фауста признавалась только самой себе. Она не Криспу собиралась отомстить, а его отцу. Именно Константин был ею конечной целью. Она видела как он шаг за шагом выстраивает свою империю. Как делает её такой же могущественной как и прежде. Её же цель уничтожать всё, что он будет строить. Его мечта о величайшей империи и роде Флавиев в качестве правителей мира, никогда не должна осуществиться. А он сам умрёт в муках, как только она сполна насладиться местью. Эти мысли вызвали у Фаусты зловещий взгляд. Прямо в центре огромной комнаты стояла статуя Константина во весь рост. Фауста подошла к статуе и бросив на неё взгляд полный ненависти, едва слышно прошептала:
-Ты думаешь, я прощу тебя Константин? Ты думаешь, я прощу тебе смерть моего любимого брата Максенция? Ты помнишь, как я умоляла тебя пощадить его? Но ты сделал всё, чтобы его не стало. Ты убил его. А помнишь ли ты несчастных детей моего брата? Помнишь как я, Флавия Максима Фауста, супруга императора, дочь императора и сестра императора, как последняя из твоих рабынь стоя на коленях, молила тебя пощадить их? Ты не пощадил невинных детей. Сейчас же умрёт твой собственный сын. Ты убьёшь его собственными руками. Ты убьёшь того единственного кто любит тебя. Того единственного, кому ты сможешь оставить свою империю и кто сможет осуществить твои мечты. Может ли быть большее наказание для тебя, чем убийство невинного сына? Даже твой новый Господь проклянёт тебя Константин!
Фауста резко захохотала, а затем так же резко прекратила смеяться и с омерзением плюнула в статую. Потом долгое время сверлила её ненавидящим взглядом. И уж в конце придав своему лицу мягкость, отошла от неё и направилась к балкону. Шелест платья совпал с шумом шагов. Она даже не обернулась на шум. Фауста вышла на открытый балкон, свернула направо, прошла по нему до конца и вошла в маленькую полутёмную комнату. Здесь она остановилась и обернулась. Мгновением позже появился молодой человек с бледным лицом. Он остановился в двух шагах. Затем низко поклонился и тихо произнёс:
-Ты хотела меня видеть, Августа?
-Да. Ты мне нужен Уросий! - ответила императрица. В её голосе одновременно прозвучала и мягкость, и некое таинственное обещание. На лице молодого человека стало появляться удивление. – У меня к тебе особое поручение. Поручение опасное. Поэтому я буду с тобой до конца откровенна. Меня хотят уничтожить…
-Я готов умереть за мою Августу, - вскричал было молодой человек, но Фауста приложила пальчик к своим губам призывая к молчанию.
-Мне не нужна твоя смерть Уросий. Мне нужна твоя помощь.
-Телом и душой, я принадлежу моей Августе! – с пылом отвечал молодой человек.
-Я знаю Уросий, потому и призвала именно тебя. Только тебе я могу полностью довериться. –Императрица устремила на юношу взгляд от которого он весь затрепетал. – Я прошу тебя помочь мне защитить свою жизнь и жизнь моих детей. Для этого мне нужно обличить своих врагов перед моим мужем. Не торопись ответить, - предостерегла его Фауста видя что Уросий порывается что- то сказать. – Я не буду таить на тебя обиды если выслушав меня, ты решишь не рисковать своей жизнью. Ведь это очень опасно. Речь идёт о некоторых сенаторах. Речь о всемогущем Криспе. Именно он со своими сторонниками пытается меня уничтожить. Он опасается моих сыновей. Он убьёт их и меня не пощадит. Ведь мы стоим на пути к трону, который принадлежит ему одному. Единственный способ спастись – это показать императору, насколько опасен сам Крисп. И здесь все средства хороши. Мы должны знать всё, что говорит или делает Крисп. Мы должны знать тех, кто его поддерживает. Возможно, мы даже можем открыть заговор против императора. Это стало бы лучшим исходом для нас. Мы должны сделать всё, что только в наших силах для спасения жизни моих сыновей. О своей я не думаю.
-Августа, - вскричал Уросий…
-Молчи и слушай, - снова остановила его императрица. - Я дам тебе золото, дам надёжных людей. Используй всё, так как посчитаешь нужным, только помоги остановить Криспа.
-Клянусь своей жизнью, Августа…он будет наказан, - взгляд Усория загорелся мрачным огнём, - я сделаю так, что он сотни раз пожалеет о мести к тебе. Клянусь.
-Если ты выполнишь свою клятву, - императрица сделал паузу и приблизившись вплотную к Уросию, закончила голос полным страсти, - я дам то о чём ты мечтаешь все эти годы. А это, чтобы у тебя не осталось сомнений в моей искренности…
Императрица приподнялась, и потянулась к его губам. Издав глухой стон, Уросий крепко обхватил руками стан императрицы, и смял её губы поцелуем в котором излилась вся та страсть, которая копилась в нём последние три года. С того самого момента когда он впервые увидел императрицу .


Глава 8

Тронный зал императорского дворца в Риме. Сверкающий мраморный пол по обе стороны которого расположились длинной чередой высокие колонны. Через каждую колонну стоял треножник с горящим факелом. Возле каждого факела, подобно каменному изваяние застыл страж, сжимая копьё в правой руке. В самом конце зала была сооружена возвышенность на которой стоял позолоченный трон. Справа от него был сооружён пьедестал из белого камня. В центре пьедестала, в буквальном смысле слова, сверкало знамя императора. Два копья, одно длинное, второе короткое, уложенное поперёк длинного, образовывали крест. Верхние края полотнища были притянуты к поперечному копью золотыми нитями. На полотнище было изображена большая латинская буква «Р». В нижней части её пересекала ещё одна буква «Х». Рядом с буквами был вышит девиз «Hoc Vince» - что означало «Сим Побеждай». Всё полотнище пестрело красивейшими узорами и драгоценными камнями. Любой кто входил в тронный зал, первым делом устремлял взгляд на знамя.
Император не стал исключением. Войдя в тронный зал, он остановился и устремил долгий взгляд на своё знамя. На память пришли события связанные с его появлением. Много лет назад перед решающей битвой которая должна была низвергнуть его в небытие или поднять к престолу империи, он увидел во сне пылающий крест и услышал голос который произнёс слова вышитые на знамени. С того времени, знамя стала неотъемлемой частью его самого. Если знамя всегда привлекало его взгляд, то тронный зал всегда вызывал раздражение. Император не любил это место. Как и многое другое связанное с Римом, где он старался бывать как можно реже. В основном вся его жизнь проходила в походах и непрерывных сражениях. И лишь в короткие промежутки относительного спокойствия он приезжал в Рим, чтобы убедиться ещё раз в том, что здесь никто не пытается посягнуть на его власть.
Император неторопливо направился между колонн к трону. На нём был короткая туника перетянутая широким золотым поясом. Сзади к тунике был прикреплён пурпурный плащ. На голове лежала царская корона с которой он никогда не расставался. Не успел император занять место на троне, как появился высокий воин вооружённый длинным мечом. Это был Галл Андроник. Один из личной охраны императора. Остановившись у подножия трона он склонил голову в ожидания приказа.
-Приведи ко мне Авсония и Аблавия, - император как всегда говорил негромко но очень выразительно. – Первым пусть войдёт Аблавий.
Выслушав императора Андроник молча удалился. Прошло совсем немного времени, когда он вернулся в сопровождение ещё одного человека в военной форме. Тот был такого же роста как Андроник. На поясе висели пустые ножны. Никому за исключением охраны не дозволялось входить у императору с оружием. Исключений не делалось ни для кого. Оставив Аблавия наедине с императором, Андроник удалился.
-Говори!
Аблавий поклонился и только потом ответил:
-Лициний лжёт заверяя в своей покорности. Он укрылся с армией в Хрисополе.
- Я ожидал предательства, – раздумчиво произнёс император, услышав эти слова. – Отправь гонца к Криспу. Он недалеко от Хрисополя. Пусть подведёт флот поближе к Лицинию и ждёт меня.
Аблавий поклонился, показывая что он понял приказ императора и уж потом снова заговорил:
-Ты спрашивал о сенаторе. Тит Максим тайно приобрёл дом в двух лигах от Рима. Туда он отвёз свою дочь Елену и внука Константина.
Император напрягся. Напряжение длилось всего лишь одно мгновение. Затем его лицо разгладилось и он внешне спокойно спросил:
-Семья Криспа вернулась в Рим а мне никто не сообщил? Ты уверен в своих словах, Аблавий?
Тот в ответ утвердительно кивнул:
-Супругу консула сопровождает его наставник Лактанций, начальник личной охраны Артемий и ещё восемь легионеров из двенадцатого легиона.
-Артемий…- задумчиво повторил император, - мне докладывали что он не участвовал в сражение. Так вот он чем был занят. Сопровождал Елену к отцу. Следи за ними, - император устремил на Аблавия жёсткий взгляд. – Следи днём и ночью. Пусть остаются там. Но если вздумают покинуть это место, возьми под стражу и привези ко мне.
Аблавий в третий раз поклонился. Увидев жест императора, он попятился назад а затем обернулся и быстро зашагал к выходу из зала. Едва он исчез в дверях, как там возник Андроник. Следом за ним появился ещё один человек. Это был Авсоний. Человек весьма необычный, как внешне, так и образом мыслей. Именно его суждения привели императора к решению поручить ему дело весьма деликатное. Ибо он не желал показывать своё недоверие тем, чью веру изо дня в день и без устали утверждал к своей империи.
Авсоний выглядел гораздо старше своих лет. Ему ещё не минуло сорок лет, но неприятное лицо уже было сплошь изрезано морщинами. На спине выступал едва заметный горб, который он всегда и очень тщательно прятал под плащом. Обычно плащ имел чёрный цвет. Как и его волосы. Он производил удручающее впечатление на любого, кто его видел впервые. Но это впечатление длилось лишь до того мгновения пока не раздавался голос Авсония. Ибо его речь не имела ничего общего с внешностью.
-Тебе есть что рассказать? – такими словами встретил Авсония император.
В отличие от всех остальных, Авсоний даже не пытался высказать те знаки почтительности, которые был обязан воздать императору любой из его подданных. И тому имелась серьёзная причина. Авсоний проповедовал одну из самых древнейших религий – «Зороастризм». И единственным кому он поклонялся, являлся Ахура Мазда. Это была одна из немногих религий не считая христианства, которая по мнению императора, выявляла саму сущность человека. Его сильные и слабые стороны. Для него Авсоний являлся тем, кто мог дать наиболее понятную оценку христианам. При своей приверженности к этой вере, император всё ещё был далёк от мысли, самому стать одним из них. Тем временем, Авсоний ответил на вопрос императора. Голос его прозвучал неопределённо, словно он не был уверен в своих словах. О том же говорило лёгкое пожимание плеч:
-Я много беседовал с самыми разными христианами. Среди них были те, кто только начинал свой путь и те, кто вёл других по этому пути много лет. Проведя среди них много месяцев, я так и не пришёл к единому определению. При всём этом мне трудно отрицать очевидную близость наших взглядов. Однако, лишь при глубоком осмыслении основ наших религий. Во всём остальном у христиан есть серьёзное преимущество.
-О каком преимуществе ты говоришь? – спросил внимательно слушающий император.
-Большинство людей слишком озабочены ежедневными заботами. У них нет ни возможности, ни желания изучать нашу философию, основанную на познавании, прежде всего, самого себя. Им надоело задабривать Римских Богов приношением жертв. Народу нуждается в иной духовности. В духовности, которая не отягощает. Та, что вселяет надежду на прекрасное будущее, ибо о ней мечтают все без исключения. И христиане дают народу такую надежду, обещая чудеса при жизни и Царство небесное после смерти. Я видел, с каким упоением толпа слушали одного христианского проповедника. Многие прослезились. Я же испытывал лишь раздражение.
-Зависть?
-Нет, мой император, - спокойно ответил Авсоний, - всего лишь наблюдательность. Я слышал эту историю из уст другого христианина, и выглядела она менее красочно и гораздо короче. Все эти истории о чудесах постоянно обрастают новыми подробностями. И это не может не настораживать. Но более всего меня озадачили слова, которые повторяют все христиане без исключения. По их утверждению, все люди равны перед Богом. Однако, при этом, они выстраивают некую лестницу к Богу, где располагаются те, кого они называют «святыми». И здесь у меня возник простой вопрос, который я задал одному из христианских проповедников: «В какой части этой лестницы окажется простой человек после своей смерти? Может ли он считаться равным святым?
-И что же? – заинтересовался император.
-Ничего. Общие слова о том, что я подвергаю сомнению саму веру в Единого Бога, когда я лишь указал на противоречие. Слова о «Вере», наиболее часто используются христианами в случаях, когда они не в состоянии дать внятный ответ. В таких случаях, я обычно отвечал, что готов принять Бога, но не суждение человека не явившего мне ясность своей мысли. Ту же лестницу что ведёт к Богу, они воздвигли меж себя. Порой очень сложно разобраться на какой ступени находится иной христианин.
-Ты Авсоний, как я посмотрю, невысокого мнения о христианах?
-Среди них есть весьма просвещённые люди. Беседа с ними доставляла мне подлинное удовольствие. Но в целом, я скорее готов признать эту религию опасной.
-Опасной?
-Христиане непримиримы к своим противникам и порой с откровенной ненавистью набрасываются на тех, кто решается им возразить.
-Твоё суждение заслуживает внимания, - голос и весь облик императора выдавал задумчивость, - однако я слышал от Евсевия и более мудрые речи.
-Евсевий? – на губах Авсония показалась едва заметная усмешка. – Как- то раз я слышал рассказ из уст моего императора о том, как перед самой битвой ему пришло видение. Наутро он вызвал ювелиров и художников которые в точности воссоздали это видение. Даже сейчас я вижу плоды этого видения на твоём знамени. Недавно я имел и другую беседу, где меня уверяли в ином. Со слов Евсевия христианам предстаёт картина пылающего креста, который заслонил солнце от тебя и твоей армии.
Император расхохотался. Авсоний всего лишь улыбнулся.
-Это ли не свидетельство лицемерия? Разве Евсевий не слышал твой рассказ?
-Безусловно, - не мог не согласиться император. И сделал он весьма весёлым голосом, так как всё ещё смеялся. –Но ты забываешь Авсоний о том, как нужна нам порой такая маленькая ложь. И тем не менее, противоречий множество. А они способны разрушить любые начинания. Поэтому я желаю отправить тебя в Никею. Очень скоро там соберутся все известные христианские проповедники. Особо хочу отметить Ария. Его ненавидят многие. Я хочу знать, за что именно. И чем его суждения отличаются от суждений других проповедников. Встреться с ним. Поговори. Я сам приеду в Никею. К тому времени, я должен знать всё, ибо мне предстоит сделать нелёгкий выбор.


Глава 9

Сенатор Тит Максим, о котором упоминали императору, в это самое время, а было далеко за полдень, входил в дом своего давнего друга Публия Скапулы. Это был человек шестидесяти лет с мягкими чертами лица и небольшой лысиной на голове. На его лице была заметна отчётливая обеспокоенность. Его проводили в зал для гостей. Устроившись на роскошном ложе, он стал дожидаться друга. Один из рабов поднёс к нему маленький столик. Следом появилась ваза с фруктами. Тит Максим успел отведать кисть винограда когда раздался весёлый голос Скапулы.
-Рад, что ты верен своим вкусам!
Следом за Скапулой, как и обычно, шёл юный раб с опахалом. Скапула занял ложе напротив. Раб же встал у него над головой и не переставал махать опахалом. Почти сразу же появился сын Скапулы, Квинт. Он только и сказал:
-Приветствую тебя, Тит Максим!
Затем сразу исчез. Скапула повернул голову в сторону друга и мягко произнёс:
-Не держи на него обиду. Он даже меня перестал видеть. Все его мысли занимает новая рабыня. Он только и делает, что обхаживает её. Приставил к ней несколько слуг для того чтобы они привели её в приемлемый вид. Мне рассказывали, что было сломано целых четыре щётки, прежде чем удалось расчесать ей волосы. Она не похожа на женщин своего племени. Дикая и непокорная. Ума не приложу, как с ней управится Квинт. Он ведь по природе своей слишком мягок и не способен наказать раба как тот того заслуживает.
Скапула достал из вазы персик и поигрывая им в руке бросил пристальный взгляд в сторону своего друга. У Тита Максима было такое лицо будто он и не слушал речи Скапулы. И эта отрешённость не могла не остаться незамеченной.
-Неужели так плохо? – поинтересовался Скапула.
Тит Максим бросил на него непонятный взгляд и сразу же заговорил глубоко обеспокоенным голосом. При этом его пальцы неосознанно отрывали по виноградинке, которые так и оставались в вазе.
-Надеюсь, ты мне поможешь разобраться. Родство с императором вызвало у меня чувство гордости. Да иначе и не могло быть. Потом сам Крисп. Я полюбил его не меньше собственной дочери.
-Крисп – достойнейший из всех молодых людей которые мне известны! – вставил Скапула с совершенно серьёзным лицом.
-Именно. Однако, - продолжал с той же тревогой Тит Максим, - когда я узнал, что моей дочери предпочли дочь Лициния, пришёл страх. Теперь же Лициний повержен. Причина страха ушла, но ничего не изменилось. Скорее наоборот. Страхи возросли многократно.
-Чего тебе бояться? – удивился Скапула. – Разве Крисп не относится к тебе с почтением? А ведь он носит титул консула, титул Цезаря, титул правителя Галии и командующего флотом. Я не знаю никого другого в истории Рима, кто бы одержал столько блестящих побед в столь юном возрасте.
-Вот именно, - Тит Максим понизил голос и оглянувшись по сторонам, продолжил, - тогда к чему эта таинственность? Он присылает Елену со своим сыном с просьбой укрыть их как можно надёжнее. Более того, он просит никому не сообщать о их приезде. Затем, уже после того как он одерживает блестящую победу, приходит ещё одна весть от него. Крисп просит оставить всё как есть. Скоро он сам заберёт Елену с сыном или пришлёт за ней доверенных людей. Я не понимаю его поступков. И оттого меня гложет тревога. Почему он скрывает свою семью?
-А между тем всё просто, - Скапула положил персик на стол и устремил на друга свой привычный насмешливый взгляд. – Крисп чего- то опасается. А он может опасаться только одного человека.
-Император?
-Именно. Видимо Криспу стало известно нечто, что самым серьёзным образом обеспокоило его, иначе он не стал бы прятать свою семью.
-Так как же я должен поступить? Что ты мне посоветуешь?
Скапула раздумчиво пожал плечами.
-Выполнять просьбу Криспа. Это наименьшее из зол. Хотя если у него имеются серьёзные основания для опасений, ты легко можешь потерять свою голову.
-Великие Боги, - Тит Максим побледнел услышав последние слова.
-Или отправь дочь подальше, тогда ты сможешь избавиться от опасности.
В то время, когда происходил этот не простой разговор, квинт Скапула нервно прохаживался по аллее большого сада, который примыкал к дому с задней стороны и тянулся почти до самого подножия горы. В саду имелось несколько аллей с красотой которых могли соперничать разве что цветники, фонтаны или скульптуры.
Квинт ждал. И ждал с нетерпением. Он весь был охвачен нетерпением и…волнением. Должна была состояться первая встреча с женщиной которая при первом же взгляде заставила его сердце трепетать так, что у него захватывало дыхание. Квинт и не подозревал в себе столь бурных чувств. От одной мысли о рабыни, его охватывал безудержный восторг. Он чувствовал себя самым счастливым человеком в Риме, однако затруднился бы с ответом о причине своей радости. Ну вот наконец она. Её привёл страж и тут же , оставив одних. Случайно или нет, она остановилась рядом с розами. Квинт не замечал угрюмого лица и гневного взгляда. Он смотрел на красивые сандалии облегавшие изящные пальчики ног. Затем его взгляд поднялся выше, к краю белоснежного одеяния. Оно ничем не уступало нарядам, что носили знатные римлянки. Тонкий золотой пояс стягивающий талию, открытые плечи, руки с удивительной гладкой кожей, волосы уложенные во множество локонов и обрамляющие тонкую шею. Золотой обруч - подобно венку с лепестками, что увенчивает головы лесных нимф. Лицо где каждая линия поражает своим изяществом. Тёмные глаза, полные…гнева…
Наткнувшись на взгляд фессалийки, Квинт вздрогнул и в одночасье очнулся от своих грёз. Помедлив ещё одно мгновение, Квинт шагнул ей навстречу, сокращая расстояние до двух шагов. Словно ожидая этого, фессалийка попятилась назад, при этом не её взгляд стал выражать решимость и…ярость. Квинт остановился и сказал так мягко, как только мог.
-Моё имя, Квинт Скапула.
- Я знаю, кто ты, но не советую подходить ближе, - злым голосом предостерегла его фессалийка.
-Когда ни- будь, мне придётся приблизиться к тебе, - Квинт старался говорить спокойно, хотя близость фессалийки его волновало всё сильней и сильней.
-Тогда ты умрёшь! – последовал непримиримый ответ.
-Ты ненавидишь меня?
-Я ненавижу всех римлян. Они убили всех кого я любила.
-Мне жаль…- начал было говорить Квинт, но она резко и с прежней злостью перебила его.
-Не лги римлянин. Всё что вам нужно – это золото и рабы.
-Это нужно всем. Судя по твоему воспитанию, всё это имелось и у тебя. Или я ошибаюсь?
В ответ полное молчание. Квинт на мгновение почувствовал разочарование. Он иначе представлял себе этот разговор. Женщина стоявшая перед ним, была полна ненависти. А ненависть это яд, от которого порой невозможно избавиться. Мало понемногу, улыбка на губах Квинта померкла.
-Моё присутствие тебе неприятно? – негромко спросил он у неё.
-Ты знаешь ответ на этот вопрос!
-Хорошо. Тогда тебе придётся…- он не договорил, так как в этот миг фессалийка резко вскинула голову и бросив на него презрительный взгляд, с вызовом произнесла:
-Я не боюсь ни наказания ни смерти. Можешь делать, что хочешь римлянин.
-Гулять по саду одной, - Квинт наконец закончил своё предложение. – Я пригласил тебя в сад только по одной причине. Мне казалось, тебе будет приятна такая прогулка. Я видел, как ты смотрела фонтан в доме. Но раз я тебе неприятен, ты можешь побыть одна. Оставайся здесь столько, сколько пожелаешь. Тебе отведены отдельные покои. Ты и ими можешь распоряжаться по собственному усмотрению. В доме Скапулы, никто не станет тебя принуждать к тому, чего ты сама не захочешь.
Квинт оставил её и направился в сторону дома. Фессалийка Виталия обернулась и проводила его взглядом. И в этом взгляде светилась глубокая растерянность.


Глава 10

Лагерь Флавия Криспа

[egle]

Да, еще к названию глав. Предлагаю это делать общими усилиями. Как вы? А еще предлагаю авторский текст разнообразить подробностями, описаниями, прочими лирическими отступлениями. Ибо считаю, что изменить сюжет под силу только автору, а мы вполне можем проявить себя в таких вот описательных моментах.

Непременно! Сейчас я тут со своими кошачьими проблемами разгребусь - и начнём работать. Думаю, уже на этой неделе. .

[Donna]

Вот мой вариант названия нескольких первых глав.
глава 2. Лагерь Криспа. Подготовка к сражению.
глава 3. Новости из Рима. Цезарь озадачен.
глава 4. Босфор. Ночь перед битвой.
глава 5. Сокрушительное поражение Лициния. Слава Цезарю!

Простенько. Предлагайте ваши варианты .

[egle]

[fieldset=Ура! Второй роман цикла закончен!]
Поздравляю всех участников проекта!
[/fieldset]

[fieldset=ФЛАВИЙ КРИСП, второй роман цикла "Чаша императора".]

]]>ГЛАВЫ 1-5]]>
]]>ГЛАВЫ 6-10]]>
]]>ГЛАВЫ 11-15]]>
]]>ГЛАВЫ 16-22, заключительные]]>

[/fieldset]


Полный авторский текст 2-го романа цикла "Чаша императора":
http://www.azenkur.ru/pdf/chasha%202.doc

P.S.

Для "Чаши императора" создала отдельную тему и всё туда перенесла- текст, прения и пр. Не теряйте - всё у нас здесь:

]]>ЧАША ИМПЕРАТОРА. Роман-онлайн закончен.]]>

Эту тему сохранила, потому как все ссылки в Интернете направляют на неё.
Поэтому она у нас будет перманентно-рабочей, а все "готовые" романы (а что, может мы ещё не один нашей дружной командой напишем?! ) будем выделять в отдельные темы постфактум (по мере готовности).

[fieldset=!!!]
Это последний роман, в правке которого я принимаю участие.
До конца вычитку доведу и внесу все предложенные исправления,
ибо не привыкла бросать начатое дело незавершённым.
Но на этом моё участие в проекте будет закончено.
[/fieldset].

[egle]

Ребята, с понедельника (честно-честно!) начинаю вычитывать первые главы.

P.S. Так это... того... Квирину имя меняем? Предложения есть?.

[Donna]

Так это... того... Квирину имя меняем? Предложения есть?

Я не нашла никакого неудобства в использовании имен Крисп и Квирин. На мой взгляд, эти два персонажа сразу и разительно отличаются друг от друга.

Предлагаю оставить..

[LouisBrignon]

Вторая книга закончена. Здесь можно скачать полный текст http://www.azenkur.ru/pdf/chasha%202.doc.

[egle]

Вторая книга закончена.

Вот это темп!!! Снимаю шляпу.

Так, сначала тогда прочтём текст целиком, прежде чем начинать вычитывать - так будет логичнее, я полагаю.
Пошла читать.

Я не нашла никакого неудобства в использовании имен Крисп и Квирин. На мой взгляд, эти два персонажа сразу и разительно отличаются друг от друга.

Предлагаю оставить.

Хорошо. Оставляем.

2 часа спустя.

Дочитала. Конечно, бегло, но внимательно.
Хочу сказать - просто отлично! Луи Бриньон - непревзойдённый сюжетист.
Ну, а мы по-прежнему будем его соратниками и стилистами.
Сегодня ещё немножко переварю прочитанное, а завтра с утра сажусь за вычитку..

[Donna]

Даааааа!!! Луи Бриньон пишет быстрее, чем мы комментируем Отправляюсь читать. Танюша, я с тобой согласна: сначала прочитаем, потом правим...Да, силен... .

[egle]

Луи Бриньон
«Чаша императора - 2»
книга вторая

Главы 1-5

Глава 1: Босфор.324 год от рождества Христова.

Лучи восходящего солнца ярко освещали картину безмятежно почивавшего в колыбели удивительного по красоте залива, прозванного греками «Хризокерас», города. Улицы, рынки, форум и даже иные дома выглядели совершенно безлюдными. А потому оживление, царившее на городских стенах, окружающих со всех сторон Византий - хотя правильнее было бы сказать, на одной стене, обращённой лицом к проливу Босфор, - выглядело по меньшей мере не совсем обычно. Сотни людей, прикрыв ладонью глаза от бьющего в лицо солнечного света или указывая рукою в сторону пролива, возбуждённо переговаривались. Причина столь сильного любопытства состояла в разворачивающихся в непосредственной близости от зрителей масштабных манёврах Римского флота.

Десятки военных судов, среди которых преобладали триеры, выстраивались в боевые порядки напротив выходящей на пролив городской стены, перекрывая тем самым всю ширину Босфора от одного берега до другого. Кое-кто из наблюдателей, столпившихся на стене, пытался подсчитать количество судов, однако, добравшись до пятидесяти, как правило, сбивался со счёта.

Маленькие галеры почти не привлекали внимания. На них отсутствовали мачты и не имелось палубы, был лишь один ряд гребцов, большое рулевое весло на корме - вот и всё оснащение. На галере находились также около двух десятков либунариев или, как их ещё называли, морских легионеров, которые от обычных легионеров отличались только вооружением, и несколько моряков, управляющих судном.

Триеры выглядели гораздо внушительней: три яруса с гребцами и, соответственно, три ряда весел, каждый последующий длиннее предыдущего; высокая мачта с парусами; борта обиты бронзовыми пластинами; загнутый нос, на котором реял Римский Орёл, и под ним, над самой кромкой воды - длинный таран, основная ударная сила триеры. На верхней палубе располагались не менее 100 морских легионеров или полноценный центурий. Баллиста и катапульта придавали каждой триере вид грозный и значительный.

Наибольший же интерес вызывали две пентеры. Четыре боевые башни и восемь катапульт возвышались на палубе каждой, борта щетинились пятью рядами вёсел – на верхнем ярусе можно было разглядеть троих гребцов за одним веслом, и не менее целой когорты легионеров составляли боевую силу корабля. Снабжены пентеры были тремя мачтами с парусами, но даже это обстоятельство не помогало им двигаться вполовину так же быстро, как триерам – в розоватом свете восходящего солнца было ясно видно, с каким трудом эти огромные суда совершают поворот, вставая одну линию с прочими судами.

Пока происходил этот манёвр, с другой стороны пролива показались паруса. Их становилось всё больше и больше, что вызвало обеспокоенность и тревогу среди жителей Византия. Видимо, их вид обеспокоил и римлян – с одной из пентер спустили на воду шлюпку, которую шестеро гребцов быстро погнали в сторону берега.

...Тишину и полную безмятежность раннего утра внезапно нарушил детский плач – ненадолго прервавшись, он возобновился с новой силой и становился всё громче. С постели поднялась молодая женщина лет восемнадцати. Набросив на обнажённое тело шёлковую накидку и откинув за спину длинные тёмные волосы, покрывшие плечи и спину её шелковистым плащом, она подошла к колыбели, в которой заходился криком младенец. Юная мать уже собиралась взять его на руки, когда появилась полная женщина с заспанным лицом. Она бережно вынула младенца из колыбели и, прижав к груди, ушла за тот же самый полог, из-за которого появилась и который делил шатёр, ибо всё происходило именно в походном шатре, на спальню и выгородку для слуг.

Проводив кормилицу своего сына коротким взглядом, Елена, так звали юную особу, перевела глаза, вдруг затопившиеся тоской, в сторону постели, где, мирно раскинувшись, покойно спал обнажённый молодой человек – её супруг. Даже мимолётный взгляд без труда смог бы выхватить высокий рост и крепкое тело. Грудь едва заметно вздымалась. Светлые волосы слегка курчавились, несмотря на короткую стрижку. Правильные черты лица притягивали взор молодой супруги, а безмятежность сна лишь подчёркивала их гармоничную красоту.

- Боги не допустят твоей гибели, супруг мой, - прошептала Елена, опускаясь на край постели и устремляя на спящего взгляд, полный нежности и любви.

Резкий голос за пологом шатра неожиданно разрушил нежное очарование мгновения и заставил молодую женщину вздрогнуть и тревожно обернуться.

- Флавий Сет. Именем императора я требую пропустить меня к цезарю!

Отдёрнутый в раздражении полог взметнулся, и в проёме появился мужчина лет сорока с мрачным лицом, держащий у бедра шлем. Только что спокойно почивавший молодой человек в один миг оказался на ногах.

- Прочь отсюда! – гневно процедил он сквозь зубы.

- У меня послание от императора, - раздался в ответ высокомерный голос. Глядя исподлобья, вошедший небрежным движением протянул свиток с императорской печатью. – Я…

- Я знаю кто ты, трибун, - глядя прямо в глаза бесцеремонного посетителя и не протягивая руки за свитком, тяжело обронил молодой человек. - Прочь из моей опочивальни. Жди снаружи.

Флавий Сет помедлил, зло прищурившись, поиграл желваками на скулах, но ослушаться не посмел. Едва он вышел, Елена воскликнула с беспокойством:

- Крисп, что ты наделал? Это же посланник императора! Такой поступок никому не прощают. Если этот человек донесёт императору Константину…

- Учитывая наше родство, можно не сомневаться, что он это сделает при первой возможности. А если отец его не выслушает, это сделает Фауста. А уж она найдёт, как лучше преподнести мою дерзость императору, - невозмутимо перебил её Крисп.

Ибо это был тот самый Флавий Юлий Крисп - сын императора Константина Великого. В свои двадцать два года он успел заслужить уважение армии и народа Рима. И не только за свои победы над франками, за которые был признан самым талантливым полководцем, но и за весёлый нрав. А более всего за справедливость и рассудительность. И если титул цезаря он получил в качестве наследника Римского императора, то правителем Галлии его назначили за вполне заслуженные успехи.

Однако даже столь высокое положение не позволяло обходиться непочтительно с посланником самого императора. Именно об этом ему и напомнила молодая супруга. Елена уже почти решилась высказать все свои сомнения и опасения, которые накопились у неё в душе за неполные два года замужества, когда заметила, что стремительно облачающийся в доспехи Крисп её не слушает. Затянув по просьбе мужа завязки, стягивающие панцирь, Елена получила в награду снисходительную улыбку и лёгкий поцелуй, и Крисп покинул шатёр.
Четыре стража с копьями тут же вытянулись в струнку при его появлении. Флавий Сет стоял неподалёку с сумрачным видом. Глядя на него, Крисп жёстко произнёс, адресуя свои слова страже:

- В следующий раз убейте любого, кто попытается без позволения войти ко мне.

- Цезарь! – раздались в ответ ровные голоса. Приказ был понят и принят стражами.

Крисп заметил разлившуюся по лицу Флавия Сета бледность. Он знал, что тот доводится ему дальним родственником, но не ведал, по какой линии, да и не имел особого желания прояснять это обстоятельство. Он лишь протянул вперёд раскрытую ладонь, в которую, повинуясь этому повелительному жесту, Флавий Сет вложил свиток с посланием императора. С некоторым злорадством смотрел он на то, с какой небрежностью сломал императорскую печать Крисп.

Пока Крисп читал, Флавий Сет вот уже в который раз бросил взгляд на лагерь. Несмотря на непосредственную близость к морю и стоящий у берегов на якоре весь Римский флот, наглухо перекрывавший подходы к заливу – около двухсот боевых кораблей, среди которых преобладали триеры, но имелись также пентеры и гексеры, лагерь имел вид упорядоченного боевого порядка. Однако грозный вид Римского флота не столь впечатлял Флавия Сета, как вид легиона. Он долгие годы мечтал получить командование над одним из легионов, но так и не сумел добиться своей цели, а потому с откровенной завистью оглядывал лагерь.

Около сотни палаток были установлены в три ряда, меж которыми в песок были вбиты знамёна с Римским Орлом и Белым Единорогом – символом двенадцатого легиона, штандарты гордо стояли перед палатками под охраной одного-двух легионеров. Прочие легионеры по традиционной тактике римлян держали строй в три ряда: первый ряд занимали наиболее молодые воины, второй – испытанные в бою, а третий – ветераны. Это не считая частокола и усиленной охраны, которая тщательно проверяла весь берег и пространство позади лагеря. Такая предусмотрительность исключала возможность любого внезапного нападения.

Особая любовь наместника Галлии к двенадцатому легиону была известна всему Риму, как и преданность легиона Криспу. И стоило ли удивляться, видя гордого Единорога рядом с шатром наместника. Эти мысли проносились в голове Флавия Сета, пока он не увидел седовласого мужчину в боевом облачении. Он узнал его: Квирин, командующий двенадцатым легионом, который принадлежал к старинному роду Римских патрициев и был известен как человек необыкновенного мужества и храбрости, имеющий за плечами десятки походов и сотни сражений и уважаемый многими. Флавий Сет встретил его кивком и кратким приветствием:

- Легат. Рад видеть тебя в полном здравии.

- Как я вижу, и тебя Боги берегут, трибун, - с едва уловимой иронией ответил Квирин.

- Этот приказ большая ошибка! - прервал этот обмен любезностями озабоченный возглас Криспа.

В холодном взгляде Флавия Сета невольно отразилось смешанное с лёгким испугом изумление.

- Это приказ императора. Он не может быть ошибкой, - выдохнул он.

- Отчего же? Все ошибаются. Возвращайся в Рим и передай на словах, что я сам решу, как следует поступить.

Крисп сделал движение рукой, показывая, что разговор закончен. Флавию Сету не понадобилось повторять дважды. Опустив блеснувшие торжеством глаза и испытывая ликование в душе, он быстрым шагом направился к своему коню.

- Мятеж против императора? – негромко произнёс Квирин, наблюдая за поспешным отъездом трибуна.

- Едва ли, – ответил Крисп, протягивая ему послание.

Прочитав его, Квирин удивлённо приподнял брови.

- Я не вижу ошибки. Решение предсказуемое и правильное, учитывая то обстоятельство, что на нас движется флот Лициния из 400 кораблей. Мы просто обязаны отступить, иначе наш флот будет истреблён.

- Император назначил меня командующим флотом, - спокойно ответил Крисп, забирая у Квирина свиток, - и принимать решение буду я.

- Стоит ли рисковать, Крисп? Если ты совершишь ошибку… - многозначительный взгляд Квирина досказал остальное. Крисп невесело усмехнулся.

- Лучше уж так, чем ситуация, в которой мы окажемся, подчинившись приказу. Если мы отступим, Лициний захватит Византий и закроет пролив. Наши армии окажутся под ударами и с Севера, и с Юга. И вдоль всей полосы будущих сражений будут курсировать вражеские корабли. Какой прок тогда вообще от нашего флота? Мы сами себя поставим в безнадёжное положение. Единственный выход – дать сражение. Мы постараемся задержать их, а ты тем временем отведёшь легион в Византий.

- Неплохой план, - не мог не согласиться Квирин. – Но всё же я настоятельно советую как следует всё продумать. В случае поражения император тебя не простит. А если одержишь победу, будет ещё хуже. Слишком много людей при дворе завидуют твоей славе.

- Мне нет до них дела. Я лишь хочу служить Риму и своему отцу.

- Пожалуй, я повторю твои слова, прибавив к списку ещё и тебя! – с лёгким смехом ответил Квирин, и Крисп улыбнулся в ответ. Они обменялись традиционным рукопожатием легионеров и понимающими взглядами.

- И когда приступаем к… мятежу?

- Похоже, уже приступили, - пробормотал Крисп, наблюдая за лодкой, которая стремительно приближалась к берегу. И он оказался прав. Едва лодка причалила к берегу, ему сообщили неприятную новость, о которой его предупреждал император.


Глава 2: Лагерь Криспа. Подготовка к сражению.

Крисп и Квирин, опершись на борт, напряжённо следили за передвижениями вражеского флота. Количество судов внушало беспокойство, но гораздо больше тревожило боевое оснащение кораблей: множество катапульт, баллист, груды ядер и невероятное количество солдат. Вражеская громада перестроилась в десять стройных рядов, в каждом не менее сорока боевых судов, расположенных по принципу от сильного к слабому, практически полностью перекрыв пролив. Каждый из десяти рядов возглавляла пентера – десяток пентер Лициния против двух римских – явное преимущество как в количестве, так и в боевой мощи. Но Босфор столь широк, что между рядами кораблей достаточное расстояние для прохода даже такого громоздкого судна как пентера. Словно в ответ на свои мысли, Крисп услышал замечание Квирина:

- Представил, что будет, если между этими рядами пустить наши суда. Перемелют, как зерно на мельнице. Даже следа не останется.

- С тобой трудно не согласиться. Пройти между четырьмя десятками судов с катапультами? Да ещё с двух сторон? Даже у меня на такой манёвр дерзости не хватит…

За их спинами по рядам легионеров покатился смешок. Многие из них стояли на палубе и вглядывались вдаль, а некоторые, подобно Криспу и Квирину, прилипнув к бортам, смотрели на вражеский флот. Едва Крисп обернулся, смех смолк. Он какое-то время молча сверлил напряжённым взглядом либунариев, которые, настороженно примолкнув, отошли от бортов и невольно вытягивались в струнку под его взором. Неожиданно торжествующе прозвеневший над палубой голос Криспа привёл их в замешательство:

- Вам всем смешно. Каждый из вас достаточно умён для того, чтобы понять, насколько глупа такая затея. И это хорошо. Очень хорошо.

- И что здесь хорошего, цезарь? – раздался рядом осторожный голос Квирина.

- У меня возникло чувство, что я не такой умный, как вы, - Крисп бросил блеснувший некоей невысказанной мыслью взгляд на своего спутника и, резко возвысив голос, приказал: – Передайте на все суда: командующим незамедлительно прибыть на берег. Отправляемся в лагерь! – последнее было адресовано Квирину.

- Будет сделано, цезарь! – уже вслед стремительно удаляющемуся Криспу и поспешившему за ним Квирину донеслось из строя легионеров.

До самого берега Крисп не проронил ни слова. Сколько не вглядывался Квирин в лицо своего командующего и друга, но угадать, о чём так сосредоточенно тот размышляет, не мог. Едва лодка причалила к берегу, Крисп легко выпрыгнул на прибрежный песок и, решительным шагом направившись к лагерю, заговорил на ходу тоном, не допускающим возражений:

- Поднимай своих людей. Обыщите весь город и деревни возле него. Забирайте всю посуду, подходящую для хранения масла, какую только найдёте. Забирайте масло. Забирайте длинные копья, верёвки. Грузите всё на мулов и везите сюда. К полуночи твой легион должен быть на судах со всем, что вы соберёте.

- Мы не управимся до полуночи! - едва ли не с ужасом воскликнул Квирин, выслушав Криспа.

Тот раздражённо махнул рукой:

- Забирай рабов. В общем, делай, что хочешь, но выполни мой приказ в точности. Мы должны успеть. А если нет, погрузимся с тем, что успеешь привезти. Времени у нас мало. Да, ещё… приведи одного быка. Я хочу принести жертву Марсу. Без его помощи нам не обойтись.

- Цезарь! – пробормотал Квирин, быстрым кивком выразив повиновение приказу, и почти бегом бросился к своей палатке.

Крисп проводил его всё тем же сосредоточенным взглядом, после чего перевёл глаза в сторону своего флота. От нескольких кораблей отделились лодки и устремились к берегу. В лагере уже раздавались звуки труб, сзывая легионеров. Удовлетворённо кивнув, Крисп стремительно вошёл в шатёр, где его встретила встревоженная начавшимися в лагере шумом и суетой Елена, облачённая в белоснежную шёлковую столу с вышитыми по нижнему краю и узким рукавам затейливыми орнаментами и далматику из узорной парчи с диагонально обрезанным подолом. Крисп подошёл к столу и, налив вина в кубок, одним глотком его опорожнил. Затем вытер тыльной стороной ладони губы и коротко бросил супруге:

- Позже поговорим. А сейчас собирайся домой. Ещё до наступления ночи ты и наш сын должны покинуть лагерь. Оставаться здесь опасно.

- А ты? – Елена отложила накидку, которой собиралась покрыть плечи, и в волнении сжала руки.

- Брошу флот и легион и поеду с тобой, - Крисп состроил забавную гримасу на лице.

- Как ты можешь шутить в такое время? – в глазах молодой женщины блеснули слёзы.

- А что не так? Всё как обычно, Елена. Врагов бывает или меньше, или больше, но они есть всегда.

Крисп остановил порывавшуюся что-то сказать Елену мягким жестом ладони, легко и нежно коснулся кончиками пальцев её щеки, пристально посмотрел в молящие глаза и неожиданно севшим голосом негромко попросил:

- Поспеши…

После чего резко отвернулся и, плотно сжав губы, стремительно покинул шатёр.

Елена вздохнула и, утерев слёзы, кликнула двух рабынь и повелела собираться в путь.

Криспа у шатра ожидали два трибуна в военной форме. Ответив на их приветствие, он попросил их следовать за собой. Он отвёл их за лагерь, на свободное пространство и здесь, к удивлению трибунов, вытащил короткий меч и, опустившись на корточки, стал вырезать на земле какие- то квадратики. Пока он сосредоточенно вырезал непонятные знаки, к ним, один за другим, успели присоединиться остальные командующие судов. Крисп поднялся на ноги, критически обозрел результаты своего малопонятного пока другим занятия, отошёл на несколько шагов и начал вырезать новую группу знаков. Постепенно до присутствующих начал доходить смысл изображаемой цезарем на земле схемы: значки выстраивались в точности так, как стояли в проливе суда обоих флотов. Судя по всему, у Криспа возник некий план, которым он и собирался поделиться с командующими своих кораблей.

Прошло немало времени, прежде чем все собрались. Двести образовали большой круг, в центре которого находился Крисп. Он поднялся и, окинув всех коротким взглядом, громко заговорил:

- Вы все видели флот Лициния. Думаю, мне не надо объяснять, что именно может произойти, если они двинутся вперёд. Нам их не остановить. Значит, единственная возможность победить – это ударить первыми.

Сразу после этих слов раздались громкие выкрики:

- Но, цезарь, разве мы сможем победить, ударив первыми? Не стало бы хуже. Может быть, просто отвести флот из залива? Никто из нас не видит способа одолеть флот Лициния…

Крики смолкли, едва Крисп поднял руку, призывая к молчанию.

- Следите внимательно, - выразительно произнёс он, направляясь к той группе квадратиков, которые вырезал первыми. Указывая на них кончиком меча, Крисп заговорил ещё громче. – Флот Лициния выстроился в десять рядов, каждый ряд насчитывает сорок судов - обычное тактическое построение. И что самое приятное, даже расстояние между рядами в точности соблюдено. Другими словами, вздумай мы пройти между этими самыми рядами, у нас ещё останется немного свободного пространства по обе стороны. И хотя это обстоятельство, как правило, используется лишь с целью усилить удар или, по меньшей мере, не потопить собственные суда при атаке, мы с вами можем использовать это в несколько иных целях. Смотрите, - ещё более возвысил голос Крисп. Все слушали его с неослабевающим вниманием. - Для начала нам необходимо уравнять силы…

- К нам идёт помощь? – раздался чей–то радостный возглас.

- Нет, - ответил Крисп, усмехнувшись, - но мы всё же можем попытаться уравнять силы. И вот как. – Он снова ткнул мечом в сторону квадратиков, изображающих вражеский флот. – Мы с вами выстроим корабли в точности, как Лициний - в десять рядов. Правда, у нас будет двадцать судов в ряду. Но это же может стать и нашим преимуществом, если мы пройдём между их рядами.

- То есть все наши суда должны пройти сквозь ряды кораблей Лициния? – раздался обескураженный голос.

- Именно так, - подтвердил Крисп.

- Нас же попросту в куски разнесут. Если, конечно, не уничтожат на подходе.

- Нет, если мы сделаем это с умом, - уверенно ответил Крисп и азартно продолжил развивать свою мысль, указывая острием меча то на одну группу значков, то на другую. – Слева они, справа мы. Мы выстраиваемся в десять рядов и идём прямо на проходы. Понятно, что при свете дня у нас не будет возможности победить, но ночью… ночью всё может измениться. Поэтому мы начнём после захода солнца. Пойдём так тихо, как только сможем. Никаких катапульт, ничего такого, что может вызвать сильный шум. Даже если наш манёвр будет обнаружен, не думаю, что в темноте наши враги смогут нанести нам серьёзный урон. Мы же будем готовы ударить.

- Не используя орудия? – с сомнением спросил кто-то.

- Есть идея поинтереснее. Мы приготовим заранее длинные копья, шесты. Прикрепим к ним вёдра и кувшины, наполненные маслом. Мы подожжём их и, проходя между рядами, сбросим на суда Лициния. И здесь мы получим ещё одно очень серьёзное преимущество. Когда разгорится огонь, мы будем ясно видеть их всех, они же будут лишены такой возможности. И потому, как только масло будет сброшено, в бой вступят лучники, а при необходимости пойдём и на абордаж. Для этого следует заблаговременно подготовить абордажные «вороны». И не меньше чем по два на каждое судно. Не стоит забывать, что мы будем атаковать каждое вражеское судно с двух сторон. Но абордаж только в самом крайнем случае. Мы должны пройти так быстро, как только сможем, и нанести как можно больше урона кораблям Лициния. Если нам удастся это сделать, мы уравняем наши силы и сможем ударить во второй раз уже катапультами и баллистами. Им же придётся больше бороться с огнём, нежели с нами. План рискованный, но в случае удачи может принести нам победу, несмотря на превосходящие силы противника.

Крисп обвёл взглядом боевых товарищей, слушавших его с напряжённым вниманием, и добавил:

- Времени у нас почти не остаётся. Уже завтра нас могут атаковать. По этой причине мы должны напасть этой ночью. Я распорядился по поводу того, что нам может понадобиться для будущего сражения. Всё это будет погружено на наши судна до наступления темноты. Все лодки должны быть направлены к берегу, как только вы вернётесь на свои корабли. Я также решил использовать свой личный резерв – двенадцатый легион. Они будут размещены на суднах, которые пойдут впереди - по когорте на каждое судно. Их удар станет первым и решающим, именно он будет определять исход всего сражения. Ну а теперь, нам остаётся выбрать десять судов, которые пойдут первыми, и обсудить возможные варианты развития событий.



Глава 3: Новости из Рима.

- Взгляни, цезарь!

Проследив, куда указывал Квирин, Крисп ухмыльнулся. Он сразу понял, что именно имел в виду его друг.

- Пусть смотрят, - беззаботно отозвался Крисп, - бьюсь об заклад, что Лициний сейчас посмеивается, полагая, будто мы от испуга перед его флотом затеяли всё это, - кивком головы он указал на скопление лодок у причала. Берег напоминал муравейник – сотни людей трудились, не покладая рук. Всё свободное пространство перед лодками было завалено медной посудой, горами копий и верёвок. Отдельно стояли огромные кувшины с маслом. Как только лодка наполнялась, она тут же отправлялась в сторону кораблей и довольно скоро возвращалась назад уже пустая. Крисп некоторое время наблюдал за работой, а потом пробормотал негромко:

- Нам не управиться полностью. Проследи, чтобы всем судам досталось поровну, - обратился он к Квирину. - А это, - Крисп указал на кувшины с маслом, - слегка изменит наши планы. Пусть на всех кораблях, которые пойдут первыми, установят один такой кувшин на катапульте. Если нас обнаружат раньше времени, он станет достойным ответом. Да, и поторопи всех.

- Приказ будет выполнен, цезарь, но не раньше, чем я увижу твою схватку с быком!

Крисп похлопал Квирина по плечу и жестом пригласил следовать за собой. Прямо перед палаткой легата к вбитому в землю колу был привязан крупный белый бык. Те немногие легионеры, которые всё ещё оставались в лагере, и люди возле лодок – все с интересом посматривали в сторону привязанного быка и приближающегося к нему Криспа. Приблизившись к быку на расстояние десяти шагов, Крисп сбросил доспехи. Оставшись в тонкой льняной тунике, он выхватил меч, чувствуя, как во всём теле нарастает напряжение и азарт предстоящего поединка. На глазах у всех он перерезал верёвку, отпуская тем самым быка. Тот был теперь свободен, но не двигался с места, настороженно наблюдая за происходящим. Крисп бросил долгий взгляд на быка, а затем раскинул руки в стороны и, запрокинув лицо в небо, закричал:

- Марс, прими мой дар и помоги нам победить!

Ещё эхо, отразившееся от городских стен, не успело затихнуть, как Крисп молниеносно и почти бесшумно бросился к быку. Бык наклонил голову, встречая его приближение грозными острыми рогами, но последовал быстрый бросок гибкого тела и короткий свист. Меч по самую рукоятку вошёл в шею быка, пронзив её насквозь. Из гортани показалось острие меча, с которого струилась кровь. Бык рухнул замертво, не издав ни единого звука. Крисп склонился над быком, чтобы вытащить из смертельной раны меч, и услышал восхищённый голос Квирина:

- Боги тебя любят, цезарь. Не припомню такого точного удара и такой короткой схватки.

- Отдай быка рабам - пусть этой ночью устроят пир в честь Марса. Нас же ждёт пиршество на кораблях Лициния.

Крисп нарочито громко произнёс последние слова, желая поднять боевой дух свои воинов, и это принесло свои плоды: все заработали с удвоенной силой и воодушевлением в предвкушении будущей добычи.

Расставшись с Квирином, Крисп поспешил к своему шатру. Всё уже было готово к отъезду. Восемь крепких рабов - по четверо на каждые носилки: одни были предназначены для Елены, вторые - для кормилицы с сыном Криспа – были готовы тронуться в путь. Восемь верховых легионеров должны были охранять супругу цезаря в дороге. Несколько мулов с пожитками, за погрузкой и надёжным креплением которых следили две личные рабыни Елены, нетерпеливо переступали на месте, поцокивая копытцами.

Кормилица с малышом на руках встретила Криспа у самого порога шатра. Поцеловав сына, Крисп жестом велел ей размеситься в предназначенных для них с мальчиком носилках, а сам вошёл в шатёр. Елена была полностью готова к отъезду и ждала только его.

- У тебя кровь! - испуганно вскричала она, заметив испачканную алым тунику.

- Это кровь быка, - ответил Крисп. – Я принёс жертву Марсу, и он её принял. Осталась самая малость: разбить Лициния, - открыто улыбнулся он жене, притягивая её к себе и обнимая за плечи.

- Неужели ты совсем не испытываешь страха? – вырвалось у Елены.

- Всю жизнь мечтал стать трусом, - засмеялся Крисп. - И вот наконец такая возможность представилась. Завтра же сбегу отсюда, только скажу несколько слов Лицинию по поводу его желания стать императором.

Несмотря на горечь скорого расставания, Елена не смогла сдержать улыбки и с любовью взглянула в лицо мужа.

- Так–то лучше, - пробормотал Крисп, отвечая жене ласковым взглядом.

- Я люблю тебя!

- Я знаю, - Крисп развернул Елену за плечи к себе и нежно взял её лицо в ладони, - я всё вижу и знаю, Елена. И ты знаешь, что ты и наш сын – это самое дорогое, что есть у меня в этом мире. Вы наполняете мою жизнь светом и смыслом. Но вам нельзя здесь оставаться. Твоё присутствие делает меня слабым. И это для меня гораздо страшнее возможного поражения и гнева императора.

Их губы слились в долгом поцелуе. Отстранившись от супруги, Крисп прошептал ей на ухо:

- В Рим не заезжай. Там в нашем доме вас тоже может подстерегать опасность. Отправляйся прямиком к своему отцу. И запомни: никому не говори о том, куда направляешься. Пусть и твой отец хранит молчание. А лучше всего, если он найдёт для тебя место, о котором никому не известно. Я пошлю ему весточку, когда всё закончится. Это всего лишь небольшая предосторожность. У меня слишком много врагов. Если я потерплю поражение, тебя и ребёнка могут попытаться убить. Мы должны предвидеть и такое развитие событий. Ты всё поняла, Елена?

Она кивнула, с тревогой вглядываясь в любимое лицо.

- Тогда езжай. И береги нашего сына!

Крисп ещё раз поцеловал супругу. Она же, обхватив руками его шею, заплакала. Всё ещё плачущую, Крисп проводил её к носилкам и, откинув полог, помог устроиться внутри. Подав знак одному из сопровождающих поезд легионеров, Крисп осторожно высвободил ладонь, которую никак не хотела отпускать расстроенная жена, и маленький караван двинулся в путь. Проводив его взглядом и не дожидаясь, пока он совсем исчезнет из виду, Крисп вернулся в шатёр.

Скинув испачканную тунику, он наклонился над медным тазом с водой, смывая кровь быка с рук и груди, когда на него упали две тени. Крисп повернул голову. У порога стояли двое мужчин.

Один из них, небольшого роста, выглядел ровесником Криспа и был обладателем худощавого лица с высоким лбом, вьющихся волос цвета воронова крыла и выразительных чёрных глаз, выдающих его происхождение. Молодого иудея звали Демиус, и он вёл всю переписку при Криспе, к тому же отлично разбирался в картах и владел различными диалектами, имел острый ум и отличную память. Общение с ним всегда доставляло Криспу истинное удовольствие.

Второго вошедшего звали Артемий. Он был выше на голову Криспа и обладал могучим телосложением, но не слишком выразительной внешностью. Особой приметой, пожалуй, можно было бы назвать только основательно приплюснутый нос, который к тому же был необычайно широк. Артемию минуло 30 лет, последние пять из которых он состоял при Криспе. Крисп выбрал его в свою личную охрану из–за недюжинной силы, но впоследствии крепко привязался к Артемию.

Оба были беззаветно преданы Криспу и пользовались полным его доверием.

Будучи, несмотря на молодость, человеком рассудительным и предусмотрительным, Крисп отправил их обоих в Рим, ко двору отца, несколько месяцев назад из Галлии, ещё до своего прибытия в Византий в качестве командующего флотом. Демиус должен был разузнать обстановку при дворе императора, а Артемий проследить за тем, чтобы с ним ничего не случилось.

Вытерев руки куском полотна и надев чистую тунику, Крисп по очереди обнял обоих, а затем усадил за свой стол, где всегда стояло блюдо с мясом и кувшин доброго вина. Он не мог не улыбнуться, наблюдая за тем, с какой жадностью они поглощают еду. Давая время им насытиться, Крисп не задавал вопросов, хотя ему не терпелось узнать, что происходит при дворе. Упоминает ли о нём отец?..

Задумавшись, он слегка вздрогнул от неожиданно раздавшегося голоса Демиуса:

- Всё гораздо хуже, чем мы думали, мой цезарь, - Демиус допил вино и вскинул на Криспа встревоженный взгляд. – У вас много недругов при дворе, тайных и явных. Самая опасная из всех - ваша мачеха, императрица Фауста. Сама она не клевещет на вас императору, но её приближённые только и делают, что пытаются очернить вас перед государем. Они завидуют вашим успехам – так сказал однажды сам император в ответ на лживые наветы. Но кто-то пустил при дворе молву, будто окрылённый победами Флавий Крисп решил сам стать императором Рима. Эти слухи дошли до вашего отца, императора Константина. И тут всё изменилось. Он стал прилюдно отзываться о вас с недовольством. И это недовольство ежедневно подпитывается окружением императрицы. Я своими ушами слышал, - продолжал Демиус, понизив голос, - как племянник Фаусты заявил, будто ваши дни, мой цезарь, уже сочтены. Наследником престола станет один из ваших сводных братьев. По его словам, будто бы сам император так решил.

Крисп мрачнел с каждым мгновением всё больше. Все его подозрения оправдались: отца настраивают против него. Однако до сей поры он не давал ни единого повода для подозрений. Он всегда и во всём покорно выполнял его волю. Этот случай стал исключением. Крисп поморщился.

«Будь оно всё проклято! - думал он. - Если бы я узнал об этом вчера, не стал бы противиться воле отца, а попросту отвёл бы флот без сражения. Теперь же, если флот будет разгромлен, можно не сомневаться, каковыми будут последствия». Оставалось только порадоваться за свою предусмотрительность, благодаря которой он так своевременно отослал жену и сына.

- Это лишь полбеды, - донёсся до него голос Демиуса, - не меньшую опасность для вас представляет христианин Евсевий. Он неотлучно находится при императоре и оказывает на него серьёзное влияние. Император даже распорядился вышить христианский крест на своих знамёнах.

- И что здесь плохого? – удивился Крисп. – Я сам слышал рассказ отца о том, как ему явился во сне пылающий крест. Это был знак его будущих побед и величия.

- Эти люди опасны, мой цезарь, - возразил Демиус. – Не так давно все христиане подвергались гонениям, сейчас же всё изменилось: император дал им власть, многие из христианских священников стали получать жалованье из императорской казны. Сейчас они говорят о своей вере как о единственно правильной, прочих же Богов подвергают поношению. Я сам стал свидетелем расправы христиан над человеком, который осмелился сказать, что не признаёт их Бога. Они убили его. А ведь не так давно говорили о любви и прощении. Император, не без помощи Евсевия, всячески поощряет действия христиан. Идут слухи, будто он собирается собрать их вместе, дабы утвердить единую веру в Империи.

- Это всё? – коротко осведомился Крисп.

- Нет. Ещё говорят, будто император собирается переименовать Византий в Константинополь и сделать его столицей Империи вместо Рима. Он распустил преторианцев, тем самым лишив сенат власти. Его могущество возрастает, а вместе с ним и могущество христиан.

- Дались тебе эти христиане, - с досадой произнёс Крисп. – По мне, так пусть будет любой Бог. Я выберу того, кого пожелаю сам.

- Мой цезарь…

- Твой цезарь хочет хорошо отдохнуть перед битвой, - перебил Демиуса Крисп.

- Прости меня, - Демиус покорно склонил голову.

- А ты ничего не хочешь сказать? Ты ведь и слова не произнёс, - Крисп взглянул на Артемия. Тот лишь пожал плечами и, помедлив, ответил:

- Я не люблю разговаривать, мой господин!

- Отличное качество, - заметил Крисп и упал на постель, заложив руки за голову и закрыв глаза. Демиус и Артемий последовали его примеру и улеглись прямо на полу подле своего господина. Спустя несколько минут все трое крепко спали.



Глава 4: Босфор. Ночь перед сражением.

Воды ночного Босфора отсвечивали сиянием тысяч и тысяч звёзд, в которых словно купались сотни кораблей. Яркая луна лишь усиливала это волшебное впечатление, обволакивая залив мягким серебристым светом. Лёгкий бриз плавно покачивал обе флотилии, ровные ряды и одинаковое построение которых придавали картине законченность, гармонию и даже некоторое величие. Расстояние между замершими в противостоянии флотами не превышало пяти тысяч локтей – триера могла бы преодолеть их менее чем за час. И если на стороне Лициния царило полное спокойствие, то на противоположной - Криспа – происходило нечто, напоминавшее некий таинственный обряд.

Множество людей окатывали палубу судна и друг друга потоками воды, накрывали борта тяжёлыми воловьими шкурами, насквозь пропитанными морской водой. Крисп лично и очень внимательно наблюдал за происходящим – его серебристый шлем с Римским Орлом и белый плащ то и дело мелькали на палубе. По опыту он знал, насколько важно правильно приготовиться к будущему сражению. Иногда именно предусмотрительность в таком тонком вопросе решала и сам исход битвы.

Судно, на котором ему предстояло идти в бой, было пятым по счёту в первом ряду, если смотреть со стороны Византия. Справа от него располагался корабль Квирина. Эти две пентеры и должны были стать главной ударной силой в центре. Особенно тщательно главнокомандующий осмотрел катапульту – порой случалось, что в пылу боя плохо закреплённая боевая машина срывалась с места и, проломив борт, падала в море, нанося кораблю непоправимый урон, а иногда вызывая тем самым и гибель судна. Но на этот раз катапульта была установлена на совесть: стягивающие её канаты внушали доверие, деревянные колёса были наглухо заклинены и прикреплены к палубе. Рядом стоял большой кувшин с маслом, надёжно привязанный к катапульте. Крисп приказал накрыть кувшин мокрой воловьей шкурой – если масло вспыхнет, весь их рискованный план может оказаться под угрозой.

«А огня будет немало», - думал он, переходя к боевым башням. Их грозный вид вызвал у него довольную улыбку. Лучники на месте, запас стрел приготовлен, длинные копья сложены у самых бортов. В шаге от них стояли вёдра и горшки, наполовину наполненные маслом. У всех горловина была накрепко завязана верёвкой, другой конец её заканчивался петлёй - в нужный момент её просто набрасывали на кончик копья и затягивали.

Почти всё было готово к грядущему сражению. Оставалось решить, что делать с гребцами и вёслами. Движение судна должен был обеспечить лишь нижний ярус с самыми короткими вёслами, два же верхних яруса оставались без действия. Это было вынужденное решение. Длинные вёсла могли попросту зацепиться за вражеское судно и тем самым остановить продвижение кораблей Криспа, что могло привести к поражению. «Оставим как есть, - думал он. - Они могут понадобиться в любой момент».

Он остановился позади башни, что стояла на корме и поднял голову кверху. Луна светила слишком ярко. И это обстоятельство могло сильно осложнить их положение.

- Цезарь, - рядом с Криспом возникла фигура Демиуса. Его голос был едва слышен, а слова предназначались только для ушей главнокомандующего. – Ты должен знать. Многие считают твой план безумием. Они сравнивает его с прохождением виновного сквозь строй своих товарищей, где каждый отвешивает ему добрый удар палкой.

- Вот как? – задавая этот вопрос, Крисп возвысил голос настолько, чтобы его слышали все на судне. – Мой план сравнивают с прохождением виновного сквозь строй? – Он повернул голову в сторону Демиуса и с той же нарочитой громкостью продолжил: – Тот, кто сделал такое сравнение, глуп от рождения. Известно, что ума в долг взять нельзя, иначе бы он понял разницу. Для начала, мой дорогой Демиус, идёт не один связанный пленник, а вооружённый отряд, готовый не только встретить палку, но и предупредить её удар. Уже одно это обстоятельство вполне способно уничтожить этот самый строй. Кроме того, ещё надобно точно знать, когда бить. Представь, к примеру, сорок легионеров с палками и завязанными глазами, которые не видят пленника и не знают, когда следует нанести удар. Согласись, что будь он даже один, у него появится возможность нанести ущерб своим противникам и скрыться. Ну а если он будет уверен, что в конце испытаний его ждёт не смерть, а золото… Бьюсь об заклад, что многие из нас смогли бы пройти сквозь такой строй.

Крисп видел, как после его слов многие воодушевились: послышался громкий смех, люди оживлённо заговорили между собой, не прекращая работы. А Демиус бросил восхищённый взгляд на Криспа. Тому удалось одним только словом внушить своим людям уверенность в своих силах и спокойствие.

Бросив ещё один взгляд в небо, Крисп порадовался: ночное светило постепенно затягивали облака, приглушая его яркий свет. Откладывать начало сражения долее было нельзя. И Крисп поднял руку, давая знак к началу боевых действий. У обоих бортов мгновенно появились люди с факелами, подав тем самым условленный знак остальным судам. Над водой разнёсся приглушённый голос:

- Начинаем! Расстояние между судами пятьдесят локтей!

Звук нескольких сотен погружаемых в воды Босфора вёсел и плеск поднятых ими волн возвестил о том, что первые десять судов Римского флота двинулись в атаку.


Глава 5: Слава цезарю!

Крисп стоял на носу судна, напряжённо наблюдая за флотом Лициния. Самое важное состояло в том, чтобы противник не догадался раньше времени о том, что происходит. И судя по сонному спокойствию и безмолвию в стане врага, им пока сопутствовал успех. Расстояние между флотами быстро сокращалось. Опасаясь лишнего шума и боясь сбить ход кораблей, шедших вслед за его пентерой, Крисп не стал ускорять ход судна.

Очень многое зависело от того, сколько судов сумеют дойти до конца. То, что пройдут не все, было ясно с самого начала. Те суда, которые не смогут пройти сквозь строй противника, должны были атаковать противника в меру своих сил, где это только возможно - это обсуждалось на совете.

Крисп жестом подозвал командующего пентерой и бросил только одно слово:

- Готовьтесь!

Тем временем на кораблях противника замелькали огни. По всей видимости, их манёвр обнаружили. Однако пока они сумеют приготовиться к обороне, пока передадут сообщение на другие суда…

«Если успеют передать», - поправил себя Крисп. Опершись о борт, он зорко следил за всем, что происходило впереди. Его левая рука до боли сжимала рукоять меча, а плащ развевался на ветру, подобно знамени - собственно, он и был знаменем для всех, кто находился за его спиной и рядом с ним.

Расстояние сократилось настолько, что стали видны очертания людей, снующих по палубе, и слышны голоса.

- Начинаем! – изо всех сил закричал Крисп.

Барабанный бой взорвал ночную тишину, и судно мгновенно ожило: у бортов появились десятки людей с зажжёнными факелами, и всё вокруг обрело бешеный ритм. Судно Криспа поравнялось с проходом и, плавно скользнув в него, двинулось между строем кораблей противника. С обоих бортов пентеры главнокомандующего на вражеские палубы полетели сотни горшков и вёдер с горящим маслом. Часть из них ударились о борта кораблей, которые сразу же охватило пламя, другие упали на палубу. Масло, а вместе с ним и языки пламени стали расползаться во все стороны. И лишь самая малая часть сосудов с подожжённым маслом, не долетев, упала в воду.

С кораблей врага посыпался град стрел, которые, впрочем, редко находили жертву. Несколько легионеров прикрыли Криспа со всех сторон щитами, прочие же расположились вдоль бортов, укрывая щитами тех, кто споро и слаженно готовил новую атаку. Крисп слышал, как стрелы ударялись о щиты. Прикрытый со всех сторон, он мог видеть лишь то, что происходило впереди, насколько позволял лунный свет. Но и этого хватило, чтобы надежда на удачный исход затеянной авантюры вспыхнула с новой силой: впереди пока вообще ничего не происходило, проход оставался полностью свободным. Видимо, противник до сих пор до конца не понял главный замысел их безумного шага. Крисп осознавал опасность для себя лично, но не желал от неё прятаться. Он должен видеть происходящее, иначе не сможет принять правильное решение.

- Щиты прочь! – закричал он во весь голос. Как только приказ был выполнен, он бросился на корму, где, судя по раздававшимся оттуда звукам, шёл ожесточённый бой. Часть гребцов высыпала на палубу, хватая голыми руками горящие горшки и перебрасывая их на корабль противника. Следом в бой вступили лучники – и туча стрел понеслась по направлению следующих двух вражеских кораблей, мимо которых им предстояло проплыть.

В это время в проходе показалось ещё одно римское судно. Крисп видел, как они продолжили атаку на горящие корабли противника. Но разглядеть, что происходило в остальных девяти проходах, было решительно невозможно – огонь, дым и ночь надёжно скрывали картину битвы от человеческих глаз, а невообразимый шум не позволял ничего расслышать. Оставалось только двигаться вперёд и нанести как можно больший урон вражескому флоту - на этой задаче Крисп и сосредоточился.

Его судно шло тем же ровным ходом и пока не получило ни одного повреждения. Стремительно перемещаясь от носа к корме и обратно, он громовым голосом раздавал приказания, направляя действия воинов. Сосуды с горящим маслом нескончаемым потоком летели на корабли противника. Огненные очаги, быстро перерастая в пожары, возникали один за другим. Жар был настолько сильный, что воловьи шкуры начали дымиться. Приходилось постоянно поливать их водой и бдительно следить, чтобы пламя не перебросилось на судно.

Как правило, противники их видели лишь тогда, когда было уже слишком поздно что–либо предпринять. Корабль неожиданно выныривал из тьмы и дымовой завесы, закидывал вражескую палубу огнём и, не останавливаясь, шёл дальше. Идущее следом судно придерживалось той же тактики: внезапное появление и огненный град.

Криспу доложили, что масло заканчивается, и он велел пустить в дело тот самый большой кувшин, который берёг для катапульты. А когда и содержимое кувшина было израсходовано, главнокомандующий приказал бросать на вражеские палубы горящие факелы и всё, что в состоянии поддержать огонь.

Удача по-прежнему сопутствовала римлянам. Судно вынырнуло из прохода, почти без потерь миновав смертельную опасность. Оно некоторое время шло прежним ходом, а затем Крисп приказал развернуть судно носом в обратную сторону. Как и задумывалось, он собирался ударить по флоту Лициния уже с тыла. Манёвр опасный, так как они могли столкнуться со своими же судами, которые выходили из прохода. Но времени на предосторожности не оставалось. Как только корабль развернувшись, остановился, перед глазами Криспа наконец развернулось грандиозное зрелище идущей битвы.

Ночь и дым делали слепыми всех, кто находился в гуще боя, остальные же могли видеть всё ясно и отчётливо и оценить ход сражения. Десятки столбов пламени взвивались высоко вверх, к небу, освещая всё вокруг себя. На первый взгляд картина казалась малоутешительной. Лишь треть судов Римского флота смогла прорваться сквозь строй вражеских кораблей. Часть, занятая завязавшейся схваткой, так и осталась в проходах. Ещё приблизительно треть судов так и не смогла войти в свободное пространство - столкнувшись с кораблями Лициния, они вели непрерывный бой. Даже отсюда было слышно, как работают катапульты. Иначе говоря, план удался лишь частично. Основная часть флота вынуждена была ввязаться в затяжное сражение. При таком количественном и качественном боевом преимуществе со стороны Лициния не оставалось сомнений, как именно завершится сражение.

Крисп горящими глазами следил за скоплением кораблей и, понимая насколько опасно любое промедление, лихорадочно продумывал возможное дальнейшее развитие боевых действий. За его спиной воцарилось полнейшее уныние. Многие из его людей считали сражение проигранным и бросали на Криспа неприязненные взгляды. Это продолжалось до тех пор, пока на борт корабля не поднялся Квирин. Правая рука у него была в крови, но он не обращал внимания на рану. С мрачной решимостью отодвинул он здоровой рукой загораживающего ему путь легионера и, подойдя к напряжённо вглядывающемуся в разворачивающееся сражение главнокомандующему, негромко произнёс:

- Цезарь, план не удался. Пройти удалось не всем. У нас осталось сорок судов. Часть из них повреждена. Надо отступать. Мы все ждём твоего приказа.

- Отступать? – Крисп обернулся, словно ужаленный, и вперил в Квирина жёсткий взгляд. – Да ты не в себе, трибун, если предлагаешь мне поражение, когда я почти победил!

- Цезарь! Это поражение!

- Это победа, трибун, - вскричал Крисп, - или ты ослеп?! Получилось даже лучше, чем я того желал. У нас сорок кораблей. И что важнее, все они могут маневрировать. А что есть у Лициния? Вперёд они пройти не могут - наши корабли преградили им путь. У них остаются свободными для манёвра лишь суда на флангах и лёгкие галеры в задних рядах. Даже если им не мешать, Лицинию понадобится целый день для того, чтобы высвободить свой флот из ловушки, в которую мы его загнали. Если мы сейчас затопим корабли Лициния на флангах и те, что стоят перед нами, он окажется в совершенно безвыходном положении, и нам останется просто ждать, пока огонь до конца сделает своё дело. Самое важное сейчас - не позволить Лицинию развернуть флот. Вот этим ты и займёшься, легат. Возьми тридцать судов, раздели их и топи суда на флангах. И не теряй времени зря. Остальные корабли пойдут за мной.

- Цезарь, – Квирин, склонив голову, повиновался, хотя на лице его внятно отражалось, что он не согласен с оценкой Криспом сложившейся ситуации. Тем не менее он молча отправился исполнять приказ командующего флотом.

Крисп, словно окончательно отбросив последние сомнения в грядущей победе, энергично начал раздавать распоряжения. Он весь был охвачен азартом, ибо в отличие от остальных видел преимущество, которое они завоевали и которому пока никто, кроме него, не придавал должного значения. Понемногу возбуждение, владевшее им, стало охватывать и остальных. Всё в эту ночь сопутствовало успеху Криспа. Галеры, которые он собирался атаковать, были заняты собственным спасением: они боролись с огнём, не замечая самой большой опасности для всего флота. Десять судов Криспа, выстроившись в ровную линию, пустили в ход катапульты, и град каменных ядер обрушился на задние ряды флота Лициния.

Галеры пытались развернуться и уйти от смертоносного обстрела, но было уже поздно - они начали тонуть одна за другой. Крисп до полной хрипоты кричал, управляя одновременным ударом всех десяти судов. Едва заметив возможность выхода из ловушки вражеского судна, он тут же направлял туда удар, отрезая путь к отступлению. Им отвечали, но слишком вяло - большинство ядер противника не долетали и были более опасны для своих же кораблей.

К тому моменту, когда солнце поднялось над горизонтом, часть галер в задних рядах успела пойти ко дну, и первые утренние лучи осветили лишь обломки судов и верхушки мачт, торчавшие из вод Босфора. Рассвет позволил приступить к более активным действиям – следовало потопить максимум кораблей мятежного цезаря. По приказу Криспа суда пошли на сближение с потрёпанной флотилией врага. Противник, ослабленный полыхавшим до сих пор огнём и обстрелом, почти не оказывал сопротивления. Не имея возможности двигаться, корабли Лициния вспыхивали один за другим. Шаг за шагом Крисп уверенно вёл Римский флот к победе. Ещё до наступления темноты над заливом раздалось торжествующее:

- Слава цезарю! Слава Флавию Криспу!

Ну вот, начало положено.

P.S. К 1-5 главам.

Изменения мелкие.

1. цезарь, августа, трибун, легат и пр. звания и социальные должности - с прописной буквы (посмотрела - в основном в литературе именно так).

2. залив-пролив
Там в авторском тексте была небольшая путаница с этими понятиями. Как сумела, представила сражение и манёвры визуально, и поправила ввиду своего понимания. Всё-таки битва была в Босфоре (проливе), а Хризокерас - это залив и загонять туда Криспу Римский флот, как в ловушку, по-моему глупо - выход запрут и перебьют, как кур в загоне. Ориентировалась по карте:



3. большой монолог Криспа, где он тактику разъясняет своим капитанам, разбила репликами и ремарками на 3 куска - чтоб легче читался и воспринимался

4. Опять начала борьбу с раздеваниями - ну, это у меня хроническое...
В сцене жертвоприношения (когда Крисп с белым быком сражается) не стала Криспа раздевать "до пояса". Объясняю, почему.

Римляне и византийцы (как их преемники), конечно, носили штаны, НО! Штаны эти выглядели отнюдь не как нам привычные. Это были две раздельные штанины (типа чулков), которые привязывались шнурками к поясу. Под туниками и прочими традиционными одеяниями (все удлинённые), которые они носили, этой "красоты" видно не было. А вот ежели мы с Криспа "верхнюю одежду" сымем, то весь лагерь (и читатели) узреют эти самые привязанные к поясу штанины и между ними - чего там у древних римлян в качестве белья использовалось? Нечто вроде набедренных повязок? - ну так вот. Такое "изящество" и предстанет нашим взорам. Я как-то... застеснялась. И тунику на Криспе оставила..

[Donna]

Супер!!! Особенно понравилось про чулки (ржунемогу) Молодец, что нашла.Хотя, думаю, что сей факт не слишком известен читающей публике, но когда такое узнаешь, а потом представляешь Да уж, пожалуй, лучше пусть в тунике . Тем более, она особо и не стесняла движений.Так что итог был бы тот же..

[Donna]

Танюша, я тоже начала вычитку. Вот тебе первые наброски.
гл. 1 абз. 7 " прижав груди"- к груди.
гл.2 абз.7 "Едем! – последнее было адресовано Квирину." У меня тако предложение. Разговор ведь происходит на борту судна? А Крисп собрался на берег? В этом случае слово "едем" не корректно. Моряки не ездят. Предлагаю заменить на "Вперед", "отправляемся", "на берег". Или что-то в этом роде. Танюш, подумай.
гл.3 абз.6 "запрокинув лицо в небо". Может лучше "к небу"?
абз.17 "И вот наконец, такая возможность представилась". После "вот" запятая не нужна? Да, и чуть выше, где Елена увидела кровь на Криспе. Может восклицательный знак поставим? Скорее всего она вскрикнула.
абз. 34 "Всё гораздо хуже чем мы думали, мой цезарь". Перед "Чем" не нужна ли запятая?
гл.4 абз. 4 "другой конец её был сооружён в виде петли". Слово сооружен здесь не очень уместно. Может лучше так: "другой конец её представлял собой петлю" ("заканчивался петлей")
гл.5 абз. 10 "кто споро и слаженно готовил новую атаку "Вот мне подумалось, а не синонимы ли в этом случае слова "споро" и "слаженно"? "Споро" мне по душе, а второе слово может заменить на "быстро", "со знанием дела", "уверенно". Таня, помоги!!! Чувствую что-то, а сказать не могу!
абз.12 "показался". Показалось.
абз.16 "перед глазами Криспа наконец развернулось грандиозное зрелище идущей битвы". Таня, а "наконец" не надо запятыми выделить?
абз.17 "Часть застряла в проходах" Слово "проход"- часто повторяемое. Здесь предлагаю такую фразу: "Часть их так там и осталась(застряла)", Как-то так.
Далее здесь же:"Основная масса кораблей " не очень звучит. Предлагаю "Основная (значительная) часть флота...".