Ель - королева УжейЛитовская сказка
Иллюстратор Тамара Юфа
Давным-давно, в незапамятные времена, жил старик со старухой. И было у них двенадцать сыновей и три дочери. Младшую звали Елью.
Однажды летним вечером пошли сестры купаться. Поплавали, поплескались вволю и вылезли на берег одеваться. Только видит младшая — забрался в рукав её сорочки Уж. Как тут быть? Схватила тогда старшая сестра кол, хотела его прогнать, но Уж обернулся к младшей и заговорил человечьим голосом:
— Обещай, Ёлочка, пойти за меня, тогда я сам выползу!
Заплакала Ель: как она пойдёт за ужа? В сердцах отвечала ему:
— Отдай сорочку подобру-поздорову, а сам уползай, откуда приполз!
Уж твердит своё:
— Обещай, что выйдешь за меня замуж, тогда я сам выползу.
Что было делать Ели? Взяла она да и обещала.
Не прошло и трёх дней, как множество ужей приползло к старикам во двор. Перепугались все, а незваные сваты-ужи ввалились в избу рядиться со стариками и невестой. Сперва родители удивились, рассердились, слышать ничего не хотели.,. Да что поделаешь, слово дано. Хочешь не хочешь, а приходится отдать им самую пригожую дочку.
Однако не сразу уступили родители. Велели ужам подождать, а сами потихоньку пошли к старой соседке и всё рассказали ей. Соседка и говорит:
— Ужа обмануть легко, он добрый; отдайте ему вместо дочки гусыню и отпустите сватов.
Так и сделали. Нарядили белую гусыню, и только отбыли с нею сваты — закуковала на берёзке кукушка:
Ку-ку, ку-ку,
Обман, обман,
Не дочь — гусыню дали вам!
Ку-ку, ку-ку!
Рассердились ужи, бросили гусыню, вернулись и потребовали настоящую невесту. Тогда по совету старой соседки родители нарядили белую овечку и отдали сватам. Дорогой опять прокуковала им кукушка:
Ку-ку, ку-ку,
Да вы к венцу
Везёте белую овцу!
Ку-ку, ку-ку!
Вернулись ужи, зашипели и опять потребовали невесту.
На этот раз отдали им белую тёлку, но кукушка вновь остерегла их, и они вернулись. Ещё пуще разгневались ужи, пригрозили родителям и засухой, и потопами, и голодом за то, что не держат своего слова.
Оплакали домашние Елочку, нарядили и отдали тогда ужам.
Ель с провожатыми приехала на берег моря. Там встретил ее красавец молодец и сказал, что он и есть тот Уж, который заполз в рукав её рубашки.
Тотчас переправились они на ближний остров и там спустились под землю, на самое дно морское. А на дне морском стоял богато разукрашенный дворец. Там и свадьбу справили.
Во дворце Ужа всего было вдоволь. Развеселилась Ель, успокоилась, а потом и вовсе забыла родной дом.
Миновало девять лет. У Ели уже три сына было — Дуб, Ясень и Берёза, а четвёртая, самая меньшая — дочка. Её Осинка звали.
Однажды распроказничался старший сын и стал у матери допытываться:
— Где живут твои родители, матушка? Вот бы их навестить.
Тут только и вспомнила Ель отца с матерью, сестёр и братьев — всю свою родню. И задумалась: как-то им живётся? Здоровы ли, живы ли, а может, стариков уже и на свете нет? И так-то захотелось ей взглянуть на родной дом. Ведь столько лет не была она там, не видела отца и матушку, так стосковалась по ним. Но муж сперва и слушать её не хотел.
— Ладно, — наконец согласился Уж. — Отпущу тебя. Только спряди-ка вот эту шёлковую кудель, — и показал ей на прялку.
Взялась Ель за прялку — и день и ночь прядёт, а кудель меньше не становится. Смекнула Ель, что тут какой-то обман: кудель-то, видать, была заколдованная, пряди — все равно не спрядёшь. И пошла она к старухе-ведунье, жившей по соседству.
Приходит и жалуется ей:
— Матушка, голубушка, научи меня спрясть эту кудель.
Старуха и говорит:
— Затопи печь, брось в огонь, иначе её вовек не спрясть!
Вернулась Ель домой, затопила печь — будто под хлебы — и бросила кудель в огонь. Шёлк так и вспыхнул, и увидела Ель жабу величиной с добрый валёк, она прыгала в огне и пламени и выпускала из жаркого рта шёлковую пряжу.
Догорел огонь. Исчезла жаба, а пряжа осталась.
Взяла тогда Ель и спрятала пряжу и опять стала мужа просить отпустить её хоть дней несколько погостить у родителей.
На этот раз вытащил из-под скамьи железные башмаки и сказал:
— Как износишь их, так и пойдёшь.
Переобулась Ель и ну ходить, топать, разбивать их об острые камни. А башмаки толстые, крепкие, не стаптываются, да и только.
Нет им износа, на весь век хватит.
Опять пошла Ель к старухе за советом, и та научила её:
— Отнеси башмаки кузнецу, пусть их в горне накалит.
Ель так и сделала. Башмаки прогорели, и она в три дня износила их и снова стала просить мужа отпустить её к родителям.
— Ладно, — сказал муж, — только сперва испеки пирог, а то без гостинца идти не полагается.
А сам велел всю посуду попрятать, чтобы Ели не в чем было тесто поставить.
Долго ломала голову Ель, как принести воду без ведра, как замесить тесто без квашни? И опять пошла к старухе. Та и говорит:
— Замажь решето закваской, зачерпни речной воды и в нём же за
меси тесто.
Ель так и сделала. Замесила тесто, испекла пироги и собралась с детьми в дорогу. Проводил их Уж, перевёл на берег и наказал:
— Гостите не больше девяти дней, а на десятый возвращайтесь! Выходи на берег с детьми без провожатых и покличь меня:
Если жив ты, муж мой верный, Брызнут волны белой пеной, Если помер — пеной красной...
Вскипит море молочной пеной, знай, что жив я, а вскипит кровавой пеной, значит, пришёл мне конец. А вы, дети, смотрите никому не проговоритесь, как меня выкликать надо.
Сколько было радости, когда Ель в отчий дом явилась! И родичи и соседи собрались поглядеть на неё. Один за другим расспрашивали, как ей со змеем живётся. Она только рассказывала и рассказывала. Все наперебой угощали её, говорили ласковые речи.
И не замечала Ель, как дни летели.
Тем временем двенадцать братьев, сестры и родители раздумывали, как удержать бы Ель дома, не отпустить её к Ужу. И порешили: выведать у детей, как, выйдя на берег, станет Ель вызывать мужа со дна морского. А потом туда пойти, выманить его и убить.
Завели они старшего сына в лес, обступили его и стали спрашивать. Только он прикинулся, будто знать ничего не знает. Как ни пугали его, что ни делали, а допытаться не могли.
Отпустили его дядья, наказали ничего не говорить матери. На другой день взялись они за Ясеня, а потом за Берёзку. Но и те тайны не выдали.
Наконец завели в лес меньшую дочку — Осинку. Сперва и она отнекивалась, говорила, что не знает, а как пригрозили ей розгами, сразу всё выболтала.
Тогда двенадцать братьев взяли косы острые, вышли на морской берег и кличут:
- Если жив ты, муж мой верный, Брызнут волны белой пеной, Если помер — пеной красной...
Только выплыл Уж из моря, напали на него двенадцать братьев Ели и зарубили. Вернулись они домой, ничего сестре не сказали.
Прошло девять дней, миновал срок, Ель распростилась с родичами, вышла с детьми на морской берег и кличет:
- Если жив ты, муж мой верный. Брызнут волны белой пеной, Если помер — пеной красной...
Замутилось, зашумело море, вскипела кровавая пена, и услышала Ель голос своего мужа:
— Двенадцать братьев твоих косами зарубили меня, а выдала им меня Осинка, любимая наша дочка.
Ужаснулась Ель, заплакала и, обернувшись к трусливой Осинке, молвила:
Стань пугливым деревцем на свете,
Век дрожи, не ведая покоя,
Пусть лицо твоё дождик моет,
Волосы твои терзает ветер.
А сыновьям своим верным, смелым сказала:
- Станете большими деревьями. Елью я зазеленею рядом с вами.
Как она сказала, так и стало. И теперь дуб, ясень и берёза — могучие, красивые деревья, а осина и от самого лёгкого ветерка дрожит — всё за то, что побоялась своих дядьёв и выдала им родного отца.
Никне́йм (ник; англ. nickname /ˈnɪkneɪm/ — первоначально «кличка, прозвище», от средне-английского an eke name — «другое имя», перешедшее в одинаково звучащее «a nick name»), также сетевое имя — псевдоним, используемый пользователем в Интернете, обычно в местах общения (в блогах, форумах, чатах).
