За защиту мужчин!

Франция еще раз подтвердила репутацию страны, в которой все делается не так, как в США, а во многом — ​назло американцам. Пока политкорректные голливудские звезды разгуливали на церемонии вручения «Золотого глобуса» в черных платьях в знак солидарности с «кампанией против сексуального насилия MeToo», сто влиятельных француженок во главе с Катрин Денёв и писательницей Катрин Милле (автором скандального романа «Сексуальная жизнь Катрины М.») опубликовали настоящий манифест в защиту мужчин.

«Изнасилование — ​это преступление. Но даже самое навязчивое или неловкое приставание не является правонарушением, как и галантность не является признаком мачизма», — ​говорится в открытом письме, напечатанном в газете «Монд».

Француженки обращают внимание на то, что начавшееся со скандала вокруг продюсера Харви Вайнштейна движение против домогательств приобретает характер массовой истерии, охоты на ведьм наоборот, с открытыми оскорблениями и унижением мужчин (например, во Франции флешмоб называется «сдай скота», и сами охотницы-феминистки радостно говорят о желании «отправить свиней на бойню»). Наконец, кампания ведется в духе маоистских чисток (зря, что ли, французские леваки столько лет учились у председателя), ни о какой презумпции невиновности речи не идет: достаточно, чтобы кто-то назвал твое имя — ​и ты уже проклят, отлучен, обречен на позор и отставку.

Мало того, кампанейщина не оставляет возможности даже отмолчаться. Тот, кто не присоединяется к ней с шумом, автоматически получает статус «соучастника сексуальных преступлений». Такая безобразная травля была развернута в США против Мерил Стрип, назначенной главной «молчуньей» о делах Вайнштейна. Фото Стрип с Вайнштейном и надписью «Она знала» украсили билборды Лос-Анджелеса.

Денёв, Милле и другие обращают внимание на то, что феминистская истерия не только не способствует защите прав женщин, но, напротив, помогает «надежнее закрепить за ними статус вечных жертв». По сути, представительницам старшего поколения освобожденных европейских женщин приходится сегодня защищать «завоевания сексуальной революции» от объединенного фронта феминисток и фанатиков-фундаменталистов, причем, как мы понимаем, отнюдь не христианских. Забой «кабанов», отмечается в письме, «на самом деле, оказался весьма на руку всем противникам сексуальных свобод, религиозным экстремистам, самым закостенелым реакционерам, для поднятия волны чисток и создания тоталитарной общественной атмосферы».

Ситуация после «харвигейта» и в самом деле приобретает все более гротескный характер. Сам этот случай не касается взаимоотношений полов — ​перед нами проблема институциональной власти (которая у продюсера была огромна, а порой абсолютна) и использования ее для получения тех или иных материальных выгод. В истории нет ничего специфически американского. Насильник может быть абсолютно корректен, безупречно вежлив и держать руки за спиной. Его положение все делает вместо него.

Мужские домогательства, «мачистское» поведение — ​это совсем из другой оперы. Биологически они коренятся в брачной окраске самцов и схватках не на жизнь, а на смерть, в соревнованиях за руку невесты. Развитие европейской цивилизации, в которой сексуальная агрессия очень выражена (для русской культуры она характерна в гораздо меньшей степени), привело к тому, что подвиги ради прекрасной дамы отошли в прошлое. Теперь эта агрессия завоевателя обращается на саму даму — ​сломить нужно уже не рыцаря-соперника, а ее собственную волю. Это относительно цивилизованный и развернутый внутрь ситуации (вместо внешних соперников) завоевательный инстинкт. Победа феминисток над ним, конечно, возможна, но чревата тем, что мужчины просто чаще начнут убивать друг друга или лишатся признаков мужественности, а может, и воли к размножению.

Превращение скандала вокруг Вайнштейна в травлю «мужчин-домогателей» — ​классический перевод стрелок с проблемы власти на взаимоотношения между полами, попытка подменить вопрос социального и экономического неравенства войной с «мачизмом». В итоге оседлавшие борьбу с домогательствами радикальные феминистки пытаются репрессировать мужскую модель поведения как таковую. Это и вызывает чувство диссонанса у старшего поколения западных женщин, боровшихся за эмансипацию, равенство с мужчиной, то есть за право быть такой же раскрепощенной в вопросах секса, как и они.

И вдруг вместо этого из-за океана приплывает новый пуританизм — ​гей-веганский, с отсвечивающим на заднем плане хиджабом, а то и паранджой. Он не раскрепощает женщину, а закрепощает мужчину — ​змея сексуальной революции тяпнула себя за хвост. И в этом, пожалуй, главная проблема: столетиями феминизм боролся с семьей как с «порабощающим» и мужчину и — ​особенно — ​женщину институтом. И так вплоть до полной свободы.

И вдруг на пике освобождения все обернулось новым тоталитаризмом. Оказывается, не когда и как захочешь, а исключительно по строгому ритуалу, с письменного согласия (которое уже узаконено в Швеции) и под чутким руководством и присмотром коллектива общественников, который не только лучше мужчины, но и лучше женщины знает, чего ей надо. Так дойдет и до «убийств чести» — ​показательной расправы феминистской общественности над женщинами, которые оказались недостаточно стойки перед лицом «домогателя». Будут ли убийства только символическими (через интернет) или выйдут в офлайн — ​увидим. Долго ли умеючи.

Катрин Денёв стоит искренне поблагодарить. Она борется со злом, как может, называя вещи своими именами.

22 октября киноикона Катрин Денев отметит 70-летие.

«Вот и вышла на финишную прямую, — вздыхает она. — Вижу, как быстро ускользает время. Хотя и в этом возрасте чувствую себя такой же смелой и решительной, как в двадцать. Сама больше всех удивляюсь тому, что я такая «долгожительница». Снимаюсь с прежним азартом. У меня до сих пор — неисчерпаемый запас энергии. Уйду только тогда, когда перестану получать удовольствие от кино».

В истории кинематографа едва ли найдется другой пример столь блистательной карьеры, длящейся более полувека. Катрин остается не только самой популярной актрисой, но и национальным достоянием, символом Франции. Денев по-прежнему востребована. Каждый год на экраны выходят несколько фильмов с ее участием. Только в 2012 году она снялась в шести лентах.

Катрин никогда не училась актерскому ремеслу. В 13 лет дебютировала в фильме Андре Юнебеля «Гимназистки». Судьбоносной оказалась встреча в парижском ночном клубе с богемным режиссером Роже Вадимом (он же Вадим Племянников), который к тому времени запустил на кинематографическую орбиту свою спутницу Брижит Бардо. Про Вадима Катрин впоследствии скажет: «Это была любовь с первого взгляда. Роже научил меня быть женщиной, помог стать личностью». И — предложил роль в фильме «Порок и добродетель».

Катрин, по собственному признанию, сначала стала матерью, а потом актрисой. В 20 лет она родила ребенка и, по совету Вадима, из шатенки превратилась — на всю жизнь — в блондинку. Правда, бурный роман с сыном русских эмигрантов быстро сошел на нет — после того, как режиссер увлекся очередной дебютанткой, Джейн Фондой.

Всемирная слава пришла к Денев в 21 год после фильма Жака Деми «Шербурские зонтики», который получил Золотую пальмовую ветвь на Каннском фестивале. После этого Катрин стала сама выбирать роли. Она снималась у европейских мэтров — Романа Полански, Франсуа Трюффо, Ларса фон Триера, Марко Феррери. У Луиса Бунюэля в фильме «Дневная красавица» сыграла свою лучшую роль — богатой и загадочной женщины, которая ведет двойную жизнь — респектабельной супруги буржуа и, по зову плоти, путаны.

У Денев были великие партнеры — Ив Монтан, Ален Делон, Жан-Поль Бельмондо, Марчелло Мастроянни, Жерар Депардье. Последний восхищается ее железным характером и целеустремленностью, называет Катрин то «пруссачкой», то «мужчиной, которым сам бы хотел стать».

«По сути своей я остаюсь нонконформистом — бунтаркой и анархисткой, — говорит Денев. — Всю жизнь поступала, как заблагорассудится. Не пугалась опасностей. Никогда не придерживалась общепринятых норм. Поэтому люди благоразумные наводят на меня скуку».

В отличие от подавляющего большинства французских актрис, Денев занимает активную гражданскую позицию — борется за равноправие женщин, выступает в защиту беженцев, требует освобождения французских заложников, оказавшихся в руках террористов. Приходит в американское посольство в Париже — вручить петиции, под которыми стоят подписи полумиллиона ее соотечественников, против смертной казни в Соединенных Штатах.

«Для Катрин главное — быть счастливой», — заметил однажды  Франсуа Трюффо. Кино никогда не было самым важным в ее жизни. Она живет только настоящим, не ностальгирует по молодости, не комплексует по поводу возраста и якобы не борется с неизбежной старостью. Звезда, конечно, лукавит. Почти неувядаемая красота кинолегенды долгие годы находится в руках известного парижского хирурга.

Впрочем, больше, чем на доктора-кудесника, Денев уповает на свои гены. Ее матери Рене, бывшей актрисе, недавно исполнилось 102 года. «Едва ли доживу до ее лет, — вздыхает актриса. — В отличие от мамы я никогда ни в чем не знала меры. По-прежнему много курю, не придерживаюсь никакой диеты, вечерами выпиваю бокал-другой вина. Оно дает мне ощущение раскованности. Ложусь спать в три часа ночи».

Перешагнув 50-летний рубеж, кинозвезда поняла, что эпоха неотразимых романтических героинь и холодных роковых красавиц для нее миновала. Но Денев сразу нашла новое амплуа — комедийной актрисы. Эту грань ее таланта первым увидел Франсуа Озон, предложивший ей роли в своих картинах «Восемь женщин» и «Отчаянная домохозяйка». «Мне не хотелось бы быть молодой актрисой, — утверждает Катрин. — У них нет никакой индивидуальности. Все, как куклы Барби, похожи друг на друга».

В свое время Денев мечтала сыграть Анну Каренину и Екатерину Великую. И вообще поработать с русским режиссером. Не сложилось. Но роль великой императрицы она все-таки исполнила — в прошлогодней греко-российской картине Янниса Смарагдиса «Бог любит икру». Это история греческого пирата, разбогатевшего на торговле икрой и получившего российское дворянство.

Накануне 70-летия актрисы во Франции вышел новый фильм — «За сигаретами» режиссера Эмманюэль Берко. В этом роуд-муви Денев сыграла немолодую женщину Бетти, которая неожиданно порывает с прошлым и покидает свой дом. Героиня убеждена, что жизнь не кончилась. Бетти встречает молодого человека и проводит с ним ночь в придорожном мотеле. «Когда мы занимались любовью, — скажет он затем, больно ее ранив, — я подумал, что ты, наверное, когда-то была очень красивой».

Сама Катрин по-прежнему презирает серые будни и ждет чуда. «Это может показаться безумством, — призналась она на днях, — но я готова снова влюбиться».